Мегги Леффлер - Диагноз - Любовь

— Я не знаю, зачем я здесь, — ответила Алисия, но без обычной воинственности. Она взъерошила пальцами свои отросшие волосы и добавила: — Я действительно не знаю.

— Мэдди любит тебя, — продолжала настаивать Роксана.

— Она меня не знает. — Алисия отвернулась и уставилась в пол.

— Она никого не знает. Для Мэдди никого не существует, кроме самой Мэдди, — ответила Роксана.

— И что, ты предлагаешь мне с этим смириться? — Алисия подняла глаза, снова разозлившись.

— Милая, — мягко произнесла Роксана, подходя и дотрагиваясь до ее плеча. — Ты существуешь для меня. И для Бена. И для всех, кто в этой комнате. Разве не так?

Алисия кивнула, а когда она снова подняла голову, я заметила, что ее глаза кажутся стеклянными от переполнявших их слез. Она села на подлокотник моего кресла.

— А еще я хочу, чтобы Бен крестил малыша, — внезапно сказала Роксана, переведя взгляд на моего близнеца.

— Роксана, нет. Я не могу, — запротестовал Бен, обнимая Алисию за талию. Судя по скорости, с какой он это сказал, Бен явно не в первый раз слышал предложение Роксаны. Мой брат указал на Эда.

— У вас для этого есть шаман.

— О нет, нет, — вскинулся Эд. — Серьезно. Я всего лишь прочитал несколько классных книг…

— А почему бы нам просто не отнести Макса к настоящему праведнику, чтобы он его крестил? — предложила я.

— Потому что я не знаю, кто здесь настоящий праведник. Я оглядываюсь вокруг и вижу много праведных людей или вообще никого не вижу, — сказала Роксана. — В основном я вижу равнодушных мужчин и женщин, которые живут в своем отдельном мире, лишь иногда передавая привет старым перечницам.

На подгибающихся ногах Роксана подошла к моему брату, но, чтобы посмотреть ему в лицо, она вынуждена была присесть на кофейный столик.

— Бен, ты думаешь, что для меня имеет значение то, что ты бросил семинарию? Думаешь, мне есть дело до того, что ты не окончил обучение? Меня никогда не волновал всякого рода официоз! Да хоть спой «Круг жизни» и подними младенца к солнцу! [48] Имеется в виду сцена из мультфильма «Король Лев». Мне все равно. Но я хочу, чтобы именно ты провел с Максом этот обряд.

— Но мне неудобно! Я не священник, и я не хочу им быть! Я просто пытаюсь жить тихо и мирно, — попытался объяснить Бен.

— О Бен, — с укоризной произнесла Роксана. — Ты прячешься от себя, что бы сейчас ни говорил. Хочешь найти оправдание в тихой жизни? В лучшем случае после твоей смерти люди скажут, что ты был «милым». В худшем — признаются, что никогда не думали, будто такой тихий человек может убить столько народу. Но никто и никогда не задумается о Боге, вспоминая тебя.

Бен покачал головой.

— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь.

— Я сказала тебе, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты крестил Макса.

— И что я буду говорить? Что иногда я верю в Иисуса, а иногда не верю? Что иногда он наполняет мою жизнь смыслом, а иногда она становится бессмысленной — и мне на это наплевать?

— Знаешь что, Бенджамен, крестить я собираюсь не тебя, — сказала Роксана и, опираясь на капельницу, направилась в сторону кухни.

— А если не меня, то зачем я там нужен?

Она не ответила, просто прошла мимо кухонной стойки и скрылась в своей спальне, оставив слова Бена висеть в воздухе, как натюрморт на стене, в ожидании ответа.

— Посмотри на себя! Ты просто прекрасна! — воскликнула Джекси, открыв передо мной дверь своей квартиры в Эрлс-Корт. Но если и называть кого-то прекрасной, то именно ее — высокую и изящную, с волнистыми каштановыми волосами, которые моя мама, впервые увидев Джекси в восьмидесятых, назвала «волосопадом». В своей длинной шерстяной юбке, сапогах и зеленом свитере Джекси могла бы существовать в два временных периода сразу — сейчас и в сороковые годы. С той лишь разницей, что вырез ее свитера, обнажавший одно плечо, — возможно, ее собственный дизайн — был бы слишком смелым для прошлых лет. Я была искренне удивлена, что она не надела своих всемирно известных джинсов.

— Ты изменилась. Влюблена? — спросила Джекси сразу после того, как мы разомкнули объятия.

Я рассмеялась. Лучшая подруга моей матери всегда была прямолинейна и ничуть не изменилась с того времени, как мы в последний раз виделись, — год, точнее, уже почти два года назад, на годовщину смерти мамы.