Дикси Браунинг - Одиночество не для них

Ну да, разумеется! Героиня, завернутая в грязные тряпки, с нечесаными космами и распухшей физиономией! Надо же такое придумать!

- Ты знаешь, - неожиданно услышала она, а ведь мы сидим на моей земле, я получил ее в наследство.

Жасмин изумленно заморгала. Лайон сам, без понуканий рассказывает что-то о себе? Да, не перевелись еще чудеса на свете!

А Лайон заговорил лишь для того, чтобы отвлечься. Ибо почувствовал: еще минута в молчании наедине с женщиной, что раскинулась тут, словно танцовщица из гарема, и соблазняет его одним своим видом...

О черт, он думает словами героя какой-то паршивой мелодрамы!

Жасмин спасло одно: Лайон ни на минуту не сомневался, что она делает это не нарочно. Им обоим известно, что в нынешнем своем состоянии он ни на что не способен. Если бы Жасмин видела в нем мужчину, уж конечно, не стала бы натягивать на себя пять рубашек и три свитера!

Но вот чего Лайон не мог понять. Выглядит она - хуже черта. Чем же она его завела, да так, как уже много лет не удавалось ни одной женщине?

Лайон задумался было об этом, но тут же бросил, поняв, что размышлениями делу не поможешь.

Жасмин приподнялась на локте и с интересом взглянула на него. Ноги их почти соприкасались.

- Унаследовал? Откуда? Я хочу сказать, от кого?

- Что? Ах да, болото...

Он уже жалел, что рассказал об этом. Сам не понимал, что это вдруг его за язык потянуло. У него нет никакого желания рассказывать ей печальную историю своей жизни. От кого, да почему, да как - не ее дело.

И вообще, эта дамочка задает слишком много вопросов.

Должно быть, оттого, что выбита из колеи. Оказалась в непривычной обстановке и хочет нащупать хоть какую-то опору.

Поэтому и болтает без умолку. Лайон знал этот прием - испытанное оружие разведчика. Выбейте собеседника из колеи - и он заговорит. Припугните - и он выложит все, что знает.

Но вот вопрос: почему так разболтался он сам? Чем встревожен? Чего боится? В глубине души Лайон знал ответы на эти вопросы, но не желал отвечать даже самому себе.

- Сам толком не знаю. От какого-то старикана, давно умершего. Я не видел его и никогда ничего о нем не слышал. И вдруг несколько недель назад узнаю, что унаследовал болото.

- Что ж, это хорошо, - заметила Жасмин с той задумчивой улыбкой, что пробивала его броню не хуже пули сорок пятого калибра. - Хорошо, что ты его совсем не знал и тебе не пришлось скорбеть о его смерти. Кем он тебе приходился, дедушкой?

Лайон пожал плечами. На этот раз спина промолчала. Похоже, он и в самом деле выздоравливает.

- Понятия не имею. Кажется, прадедушка. В общем, какой-то предок. До этого наследства я и не подозревал, что у меня вообще есть какие-то родственники.

Возможно, где-то ходят по свету его троюродные и четвероюродные братья и сестры - незнакомцы с тем же набором генов, быть может, с теми же чертами лица и характера, унаследованными от предков. Лайон сам не мог сказать, что принесла ему эта мысль - радость или беспокойство. До сих пор он отлично обходился без семьи, обойдется как-нибудь и впредь.

Больше половины жизни Лайон прожил один, и не жалел об этом. Его родители вечно ссорились, жили как кошка с собакой. Ему было двенадцать, когда они разошлись. Лайон был единственным ребенком. Надолго запомнились ему бессонные ночи, когда он прислушивался к воплям и брани в соседней комнате, - так родители, не желая оставить сына у себя, старались спихнуть его друг другу. В результате Лайон оказался у дядюшки, который тоже не обрадовался такому подарку.

Годы юности врезались в память навсегда, хотя Лайон очень хотел бы их забыть. В четырнадцать лет он сбежал из дому. Никто не искал его, дядя вряд ли заметил его отсутствие. Даже в школе не забили тревогу. Учителя были рады избавиться от двоечника и нарушителя дисциплины. Несколько лет он прожил на улице, ухитрившись ни разу не попасть в кутузку.

Трудно сказать, что ему помогло: сильный характер, упорство или везение. Может быть, все сразу. Словом, Лайон выстоял и выбрался из трясины. Нашел работу и жилье. Продолжил учебу в вечерней школе. Получив диплом, пошел служить в полицию. Он начал службу с самой нижней ступени, не чурался черной работы, не пасовал перед опасностью. Он скоро заслужил уважение товарищей. И как видно, не их одних.

Прошло восемь лет. Лайона вызвали на собеседование в одну очень солидную организацию, где человек, не тратя лишних слов, предложил ему пополнить ряды агентов секретной службы, подчиненной федеральным властям и занимающейся тем же, что и полиция, только на ином уровне и иными средствами. Лайон согласился; за прошедшие годы он ни разу не пожалел об этом, и его новое начальство тоже.