Максин Барри - Лёд и пламень

— Что с тобой? — мягко спросила Мэрион, прильнув щекой к его спине и обхватив руками за талию. — Ты вдруг стал таким печальным.

Она и прежде пару раз ловила у него на лице это выражение, и оно беспокоило ее. Она чувствовала, что что-то важное тревожит его, и хотела знать, что именно. Щекой она ощутила, как вздрогнули мускулы его спины, и удивленно подняла глаза.

— Тебе холодно? А мне кажется, здесь, наоборот, жарко.

— Конечно жарко, — согласился Хэдриан. — А почему ты спрашиваешь?

— Я чувствую, как ты дрожишь.

— A-а… Но ты же сама прильнула ко мне, а еще спрашиваешь, — проговорил он хрипловатым голосом.

И вдруг Мэрион остро ощутила, как ее соски напряглись от соприкосновения с его гладкой спиной, прикрытой тонкой рубашкой, а руки крепче вцепились в его ремень. Если она сдвинет пальцы еще на несколько дюймов… И пальцы ее задрожали в предчувствии…

Внезапно она поняла, как любит Хэдриана. Не только как мужчину. Не только секс… Ей нужен сам Хэдриан, он весь… Она жаждала касаться его, слышать его, смотреть на него, она хотела знать все его родинки и шрамы. Она хотела, чтобы он был и вне ее, и внутри, заполняя ее… Медленно она отпрянула от него, а когда он повернулся к ней лицом, она уже знала, что он чувствует то же самое.

— Мэрион… — произнес он, и это прозвучало не просто как имя, но как ода, стихотворение, любовная поэма.

— Хэдриан… — тихо отозвалась она и, взяв его за руку, ощутила, как она дрожит. Мэрион знала, как сильны бывают эти руки, как легко они могут поднять и как долго нести ее. Но вот они дрожали в ее маленьких ладонях, и, импульсивно подняв его руку к губам, Мэрион начала целовать его пальцы, не сводя с него глаз. Она увидела, как расширились его зрачки, и услышала, как прерывистое дыхание вырывается из раскрытых губ… — Я думаю, — произнесла она, глядя на него страстным взглядом, — нам пора уже обновить твои ковры.

Хэдриан с трудом сглотнул. Он сознавал, что должен сказать что-нибудь, но слова не шли. Вместо этого он взял ее руки в свои и принялся целовать то одну, то другую, то ладони, то запястья, замирая от нежности, когда ее пальцы ласково гладили его по щекам.

Точно обессилев, они медленно опустились на ковер, и губы их встретились в долгом поцелуе. Одну за другой Хэдриан расстегнул пуговицы на плечах ее комбинезона, опустив его вниз до талии. Соски ее под тонкой блузкой напряглись, вздрагивая от его нежных прикосновений, а когда он провел своей большой рукой по ее груди, она выгнула спину, подавшись ему навстречу.

— Мэрион!.. — Он произнес это имя просто так, не зная, что сказать, и лишь поцеловал ее снова, неспособный устоять перед соблазном. А когда она открыла глаза и встретилась с ним взглядом, то увидела в его глазах любовь.

О, она знала, что отец любит ее, что мать и Кейт тоже любили ее. Но она никогда не видела любовь в глазах мужчины. И она вдруг поняла, почему люди убивают из-за любви. Почему они умирают от любви. Почему поэты ни о чем больше не пишут, как только о любви. Почему так много значит этот взгляд. Сердце ее замерло, когда она поняла, что он видит то же самое и в ее глазах, ибо и она никого не любила так, как этого человека.

— Хэдриан!.. О, Хэдриан, я люблю тебя, — прошептала она, когда он отпустил ее губы.

— И я люблю тебя, — прошептал он в экстазе.

Мэрион почувствовала, как горячие слезы закипают в уголках ее глаз, когда он поднял ее и прижал к себе, как ребенка. Но она была не ребенком, и ее тело страстно хотело его. Она отдала ему свое сердце, ее душа соединилась с его душою, но того же требовало и тело. Ее пальцы быстро расстегнули пуговицы на его рубашке, дразнящими движениями скользнули в сторону и прошлись по груди, коснувшись завитков тонких шелковистых волос посредине, пока не нащупали твердые мужские соски.

Хэдриан застонал и быстро потянул низ ее блузки вверх, а Мэрион покорно подняла руки, пока он снимал ее.

Несколько мгновений он молча любовался ее красотой. Ее груди были небольшие, но изумительной формы, с розовыми кружочками, которые делали их совершенно неотразимыми. С хриплым стоном, от которого она затрепетала с головы до ног, он быстро наклонил голову и прильнул губами к одному из сосков, то покусывая, то нежно, с любовью лаская его.

Мэрион вскрикнула и обмякла, ослабев. Она откинула назад голову, и его губы, оторвавшись от груди, стали подниматься все выше и выше, целуя ключицы и длинный изгиб шеи. Запрокинув лицо, Мэрион закрыла глаза. Дыхание ее было глубоким, прерывистым, а когда она почувствовала, что он тянет вниз ее комбинезон, то приподнялась, чтобы помочь ему, трепеща от прикосновения его рук к голым икрам. Когда же он коснулся губами большого пальца на ноге, она быстро открыла глаза и тут же медленно закрыла их.