Максин Барри - Лёд и пламень

Хэдриан посмотрел на Брин, хотел было сказать что-то, но промолчал. Что мог он сказать такого, чтобы утешить ее?

Брин словно видела всю свою прошедшую жизнь, которая проплывала сейчас мимо нее за окном. Вот маленькая лесистая долина, любимое место ее матери. Вот дерево, где еще детьми она сама, Хэдриан и Кэти играли. Она смотрела на овец, которые блеяли, подзывая к себе ягнят, и чувствовала, что готова расплакаться. Но крепилась. Или просто не могла заплакать, сама не зная почему. Она понимала, что с прошлым покончено теперь навсегда. Она не смогла бы, даже если бы и хотела, попросить Хэдриана повернуть машину назад и ехать домой, потому что дома у нее уже не было. Она вздохнула и заметила, как Хэдриан бросил на нее быстрый взгляд. Бедный, милый Хэдриан. Он был так заботлив и добр с ней последние две недели.

— Все нормально, — произнесла она спокойно. — Я не собираюсь залить машину слезами.

Хэдриан посмотрел на дорогу, петлявшую между лугов, — знакомое йоркширское зрелище.

— Лучше бы ты сделала это, — сказал он с сочувствием, но Брин ничего ему не ответила.

Она знала, что он волнуется и переживает за нее, но после смерти отца, когда она выплакала свое горе в подушку, она уже больше не плакала и ни с кем, даже с братом, не говорила о своих ужасных потерях. Не говорила она и о своем будущем, хотя знала, что оно беспокоит его. Хэдриан был более чувствительным, чем большинство мужчин, более способным вникнуть в трудности и переживания других людей. Она знала, что некоторые принимали его мягкость за слабость, но это являлось большой ошибкой. Хэдриан был мягким, деликатным в обращении человеком, но обладал холодным умом и имел железный характер.

— Ты полюбишь Йорк, — проговорил он вдруг, стараясь развлечь ее. — Я знаю, что сейчас ты так не думаешь, но со временем все образуется. Поверь, я знаю что говорю.

К его удивлению, Брин кивнула.

— Да, — сказала она просто, и глаза ее неожиданно вспыхнули, как у тигрицы. — Я знаю, что все образуется.

Хэдриан почувствовал, как холодок пробежал у него по спине, и пальцы непроизвольно вцепились в руль. Он не мог понять почему, но инстинкт ему подсказывал, что, прежде чем все образуется, произойдет еще немало драматических событий.

— Можешь на меня рассчитывать, Брин, — заверил он. — Я всегда приду к тебе на помощь, если понадобится.

— Я знаю, — кивнула она. И вдруг спросила, слегка напрягшись: — Ты не возражаешь, если я остановлюсь на какое-то время у тебя? Если ты захочешь привести женщину, я всегда смогу переночевать в гостинице.

— Не говори глупостей, — ответил Хэдриан прямо. — В настоящий момент в моей жизни нет никакой женщины.

Брин была удивлена. Ее кузен имел приятную внешность, хорошо оплачиваемую работу и был одним из тех мужчин, на которых обратит внимание любая женщина. Что-то странное происходит с женским населением Йорка.

Обычно вид города вызывал у нее легкую панику. Но теперь, когда показались окраины Йорка, она ничего не почувствовала. Только мысли о Кристофере Джермейне занимали ее, наполняя чувством гнева и ненависти, И еще, как ни странно, ощущением, что ее предали.

Когда они подъехали к дому Хэдриана, Брин наклонилась к нему и нежно поцеловала в щеку.

— Спасибо, Хэдриан, — произнесла она мягко. — Я рада, что не одна.

Хэдриан почувствовал быстрый прилив тепла к щеке и смущенно рассмеялся. Он не краснел с детства, но доверие Брин подействовало на него неожиданным образом.

— Ты не одна, Барсучок, — сказал он, вспомнив ее старое детское прозвище. — Не одна, пока я с тобой.

До чего же странно распорядилась судьба, подумал Хэдриан. Пятнадцать лет назад он осиротел и стал жить вместе с Брин, которая сделала его существование сносным. А теперь все происходит в обратном порядке. И он надеялся, что сможет помочь ей так же, как некогда она помогла ему. Правда, на этот счет у него имелись большие сомнения.

Что-то странное творилось с Брин, он был уверен в этом, хотя и не мог в точности распознать, что же именно. Внешне она держалась замечательно, и это не удивляло его. Многие принимали ее застенчивость и великодушие за слабость, но Хэдриан знал ее лучше других. Были моменты в течение этих двух последних кошмарных недель, когда ему случалось ловить на ее лице прежде не знакомое ему выражение. Это было выражение сдержанной силы, затаенного гнева и вместе с тем такой сосредоточенности, что ему становилось не по себе.

Брин не хотелось, чтобы Хэдриан слишком беспокоился о ней. Она рассчитывала, что все у нее в конце концов будет в порядке. Но тут она почувствовала боль в груди, прямо в области сердца, и в первый раз ощутила страх. Все ли у нее будет хорошо? Сможет ли она в одиночку устроиться в этой жизни?.. Кристофер Джермейн возник в ее памяти — высокий, надменный, неотразимый, — и страх вдруг снова исчез. О да! Все у нее будет в порядке! У нее есть планы. Брин не сможет проиграть, если знает, чего именно добивается, А она знала. Все, что ей нужно сейчас, — это решить, каким путем достичь этого. Но она была уверена, что со временем найдет такой путь. После всего происшедшего ей нечего уже терять, и это делало ее свободной. У нее уже не было сестры, отца, даже своего дома. Джермейн ничего больше не мог отобрать у нее, зато она могла отобрать у него многое. И она сделает это. Обязательно сделает.