Максин Барри - Лёд и пламень

— Как дела? — спросил его Морган.

— Прекрасно, — ответил тот. — Никаких проблем.

Он посмотрел на своего старого друга, и на его обезьяньей физиономии отразилась величайшая готовность повиноваться и преданность.

Познакомились они в лечебнице. Морган, высокий, красивый Морган, привлек к себе этого маленького, жилистого, безобразного человечка из Арканзаса с такой же легкостью, с какой магнит притягивает железные опилки. Ощущая его силу и уверенность в себе, Грег решил, что это тот человек, за которым стоит последовать. Когда-то Грег был подрывником и служил на военно-морском флоте. И сейчас его умение обращаться со взрывчатыми веществами весьма пригодилось Моргану.

— Они учили меня два года, а потом вы бросили на помойку, даром потратив деньги добропорядочных налогоплательщиков, — с неутихшей обидой сказал Грег.

— Не принимай близко к сердцу, — мягко утешил его Морган. — Мы не «за стенкой» теперь, — напомнил он, используя особое словечко, бывшее у них в обиходе в психиатрической больнице.

Грег тут же расслабился.

— Да, — произнес он тихо. — Я знаю, что мы не там. Благодаря тебе.

Морган улыбнулся.

— Не надо все время благодарить меня, — проговорил он, глядя на снаряжение, разложенное на столе. — Ты просто должен делать то, что ты делаешь.

Наблюдая долгое время за Грегом, он знал все его характерные особенности — небольшой тик в углу рта, диковатый взгляд темных глаз, возбудимость, которой Морган умел пользоваться.

— А ты все думаешь о нем, да? — неожиданно спросил Грег.

Морган быстро взглянул на него и отвел глаза. В один из редких моментов слабости в больнице он доверительно рассказал Грегу, что с ним сделали и кто это сделал. В те черные годы, в редкие моменты ясности, когда организм начал очищаться от старых барбитуратов, а его мучители этого еще не заметили и не стали вводить новые, ему необходимо было поговорить с кем-то. Тогда он и нашептал Грегу на ушко истории про Кристофера Джермейна. Ужасные истории. Но он не боялся, что Грег предаст его. Тот был рабски ему предан.

Взяв один из рулонов, лежащих на столе, Морган развернул его. Это был план проектируемого Джермейном гостиничного комплекса, дорогого роскошного отеля для праздных богачей. Таких же богатых, как он сам. Но не всегда он был таким богатым. Нет, и он знал, что значит жить в доме с тараканами, в вечном отчаянии. Но Крис выполз из той дыры много лет назад, в то время как он, Морган…

— Я уничтожу его, Грег, — тихо сказал Морган. — Медленно, но неотвратимо. Так, чтобы он мог почувствовать рану, которую я нанесу ему. Я разрушу все, что этот алчный и вероломный сукин сын понастроил. Я отберу у него все. — Он быстро взглянул на Грега. — А ты мне в этом поможешь.

— Конечно, Морган, конечно, — с готовностью откликнулся тот. Кровь бросилась ему в голову, заставив вздуться вены на висках. Он явственно увидел отель в огне. Чудесный красный, оранжевый, желтый огонь охватил его со всех четырех сторон. Зрелище завораживающее даже в воображении.

— Да, Крис, — пробормотал Морган тихо. — Ты у меня еще попляшешь. Я еще посчитаюсь с тобой.

Нью-Йорк

В городе небоскребов встречаются иногда и особняки, построенные известными промышленниками и банкирами — такими как Вандербильты, Асторы, Рокфеллеры или Гетти. Особняк Вентуры был одним из таких. Стоящий в густой тени сада, он был увит плющом, цепляющимся за каждый дюйм стен. Внутри царила изысканная роскошь. В шелковом платье от Валентино, в бриллиантовых серьгах и таком же кулоне от Картье, Мэрион не выглядела неуместно среди всего этого великолепия. Но, в общем-то, она здесь просто дочь, пришедшая пообедать в отцовский дом.

Принявшись за первое, она мельком взглянула на отца, сидящего во главе стола. Он выглядел сегодня лучше, чем несколько дней назад.

— Папа… Я… Спасибо тебе, что пригласил меня. Я уже давно нигде не бываю.

— Не надо было разводиться с мужем, — хмуро сказал Лесли. — Это первый развод…

— …В нашей семье за семьдесят пять лет. Да, я знаю, папа, — сердито прервала она. — Я это уже слышала.

— Не разговаривай со мной таким тоном! — вскинулся Лесли. Его резкий голос заставил Мэрион покраснеть. И даже зная, что он ожидает от нее извинения, она твердо посмотрела на него.

— Мой развод — это мое дело, — решительно заявила она.

Лесли побагровел от гнева, но пересилил себя и молча уткнулся в тарелку. Однако его недовольство было столь очевидным, что Кэрол почувствовала необходимость разрядить обстановку.