Имоджен Эдвардс-Джонс - Отель Вавилон

Бен не отвечает. Даже не смеется.

— Бен? — зову я. — Ты меня слышишь?

Из трубки доносится негромкий кашель. У меня падает сердце. И опускаются плечи. Я, черт возьми, уже знаю, что последует.

— Понимаешь, — начинает Бен, — я неважно себя чувствую. — Кашляет снова, будто в подтверждение своих слов. — Грипп. Ужасный. В городе, оказывается, эпидемия. Я весь день пролежал в кровати, думал, смогу выкарабкаться и приеду на работу, но ничего не вышло. — Еще раз кашляет, теперь более убедительно. Так, что не возникло бы ни малейшего сомнения, если бы я не знал, что Бен выкуривает в день по тридцать сигарет и может закашляться в любую минуту. — Прости, дружище, — говорит он. — Но я не в состоянии выйти.

Я до того зол, что почти лишаюсь дара речи. Выдавливаю из себя краткое:

— Понял.

— Дружище, — продолжает Бен. — Поверь, мне самому ужасно неприятно. — Он опять кашляет.

— Угу, — отвечаю я.

— Честное слово, — произносит Бен слабым голосом. — Проклятая зараза. Надеюсь, тебя обойдет стороной.

От последних слов чаша моего терпения переполняется.

— Пошел ты знаешь куда?! — внезапно выдаю я.

— Что? — спрашивает Бен.

— Иди на хрен! Достал ты меня, честное слово.

— Ты что же, считаешь меня вруном? — как и подобает, исполненным обиды голосом спрашивает Бен. И снова кашляет, для пущей достоверности.

— Никак не считаю, — ворчу я.

— Если так, знай: я расскажу Адриану… Как только немного поправлюсь и выйду.

— Делай, что хочешь, — говорю я.

Бен собирается что-то сказать в ответ, но я опускаю трубку.

Черт знает что! Час от часу не легче. Опираюсь локтями о стойку и кладу голову на руки, представляя, что повлечет за собой внезапно подхваченный Беном грипп. Двойную смену. Одному из нас придется работать до самого утра. С ужасом осознаю, что мучиться придется мне. Лиз последняя дежурила ночью и непременно затянет нудную песню о том, что остаться сегодня никак не сможет. Замещать Бена буду в любом случае я. Наверное, даже не имеет смысла пререкаться с Лиз, и стоит без слов вызваться на роль ночного дежурного.

Боже мой! Ненавижу Бена! Он не только спит с начальницей хозяйственной службы и работает спустя рукава, но еще и не дурак выпить. Точнее, почти алкоголик. Страсть к выпивке — профессиональный риск всех, кто занят в гостиничном бизнесе. Не знаю, с чем это связано; может, с напряженной работой и нетипичными графиками, либо склонные к алкоголизму люди идут в отель, потому что знают: тут можно достать спиртное в любое время суток. Так или иначе, Бен последняя скотина. За этот месяц не выходит на работу вот уже третий раз. Вдрызг напивается и не в состоянии куда бы то ни было ехать. Поэтому звонит и под вымышленными предлогами отпрашивается. То у него заболела мать, то сломался водонагреватель, то расстроился желудок. На более оригинальную выдумку не хватает мозгов. Впрочем, должен признать, сегодня мне не показалось, что он очень навеселе. Обычно у него так заплетается язык, что сам соглашаешься: на работе ему делать нечего.

Не представляете, в каком я бешенстве. Терпеть не могу ночные дежурства. Хуже наказания и не выдумать. Не то чтобы меня страшит перспектива до утра стоять на ногах. Я постоянно храню в служебке кофеиновые таблетки проплюс, чтобы не заклевать на работе носом. К тому же Джино — несмотря на проведенную ревизию — позднее, когда мне станет совсем невмоготу, непременно принесет пару рюмок водки. Просто ночью творится бог знает что. Между двумя и тремя все переворачивается вверх дном. Впрочем, что я такое говорю? Слишком мягкое подобрал выражение. Отель в буквальном смысле сходит с ума, и я не уверен, что сегодня сумею справиться с вытекающими из этого последствиями. Все, о чем я мечтаю, это диван и телик. А получаю Содом, Гоморру и Бедлам — «три в одном».

Не знаю, в чем корень гостиничного зла, но поверьте на слово: едва вселившись в отель, люди странным образом меняются. По неведомым мне причинам, даже если в обычной жизни это добропорядочные граждане с хорошими манерами, давними друзьями и постоянными партнерами, когда они входят через вращающуюся дверь в гостиницу, тотчас словно забывают, как надлежит себя вести. Границы дозволенного стираются. Правила теряют силу. Обязанности выветриваются из головы. Дивы и внебрачные дети, что годами живут в них, вдруг выскакивают наружу. Кстати, всем кажется, что их никто не замечает. Что кутить они могут, как рок-звезды, а на следующий день предстать перед стойкой тихонями с лицами невинных младенцев. Они не учитывают одной мелочи: мы-то не пьем до потери пульса, потому все видим и слышим.