Фред Стюарт - Титан

— Вы знаете Гринвич-виллидж? — спросила Файна.

— Нет…

Файна повернулась к отцу:

— Почему бы тебе не отвезти мисс Рамсчайлд…

— Диану.

— Да, Диану. Почему бы тебе не свозить ее ко мне на вечерок? А я бы приготовила хороший обед. Вы хотели бы поехать, Диана?

Диана была очарована красотой и непосредственностью этой юной девушки. В то же время ее переполняло чувство вины за свое участие в убийстве ее отца. «Как я могла? — продолжала она терзать себя мысленно. — Как я могла?!»

— С удовольствием поехала бы, — сказала она вслух. — Но я не думаю, что вашей мачехе понравится моя компания…

— О… — произнесла Файна и неуверенно посмотрела на отца.

Ник не колебался ни секунды.

— Если Лора не захочет к нам присоединиться, пусть остается дома, — сказал он.

Диане это очень понравилось.

— Великолепно! — воскликнула Файна, поднимаясь из-за стола. — Тогда завтра? В семь?

— Отлично.

— Вы любите французскую уху с чесноком? — спросила Файна.

— Обожаю.

— Тогда она у нас и будет. Я ее готовлю — пальчики оближете. Ну ладно, пока! Рада была с вами познакомиться.

Она пожала Диане руку, поцеловала отца и убежала.

Когда они вновь остались одни, Диана проговорила:

— Она у тебя необыкновенная красавица. Просто потрясающе! А кроме того, кажется, она умна и добра. Ты ведь гордишься ею?

— О да! Они с Викки были так близки… Когда это произошло, Файна была просто убита горем. Слава Богу, теперь, кажется, понемногу отходит. Правда, у нее там с ее дружком все как-то не ясно.

— Такое случается в этом возрасте, — заметила Диана, принимая из рук метрдотеля меню.

— Такое случается в любом возрасте, — сказал Ник, и они одновременно рассмеялись.

— Ладно, расскажи мне о своей империи, — попросила Диана, после того как они сделали заказ.

— Тебе действительно интересно?

— Конечно. Почему это мне может быть неинтересно?

— Сужу по Лоре. Для нее скучнее темы нет.

— Не хочу особенно критиковать твою жену, но я хорошо знаю Лору. Она очень легкомысленная, а если еще точнее, то в ней еще очень много от ребенка.

— Да, пожалуй, ты права, — сказал Ник. — Ее не интересуют серьезные вещи, а «Флеминг фаундейшн» — вещь серьезная. Но, с другой стороны, это просто захватывающее занятие! Нет, правда, после войны я ничем еще не был так увлечен.

— Ты считаешь разбазаривание денег делом более забавным, чем их накопление?

Он сделал удивленное лицо:

— Да, а как ты узнала?

Она улыбнулась:

— Это написано у тебя на лице.

Он некоторое время задумчиво смотрел на нее.

— Сегодня утром ты говорила о Гитлере, — сказал он. — Так вот, он сделал одну положительную вещь в моей жизни: заставил себя ненавидеть. Это упростило мою жизнь. Свою задачу я видел в том, чтобы приложить максимум усилий к уничтожению нацизма. А когда все кончилось и Гитлера не стало, я вдруг понял, что не знаю, что делать в своей жизни дальше. Конечно, если ты богат, то можно неплохо пожить. Понаслаждаться. Поблагодушествовать. Но у жизни все-таки должна была быть какая-нибудь цель. Приумножение богатства потеряло для меня изрядную долю интереса, так как я понял, что обладаю таким состоянием, которое уже не смогу, не успею потратить. Я даже делал попытку выйти из военного бизнеса. С моей стороны это было бы чем-то вроде широкого жеста. А может, это был бы акт протеста против всего того страшного оружия, которое было порождено этим столетием. Но у меня ничего не получилось. Мы проголосовали семьей, и дети меня победили. Я пошел им навстречу и, кстати, далеко не уверен теперь, что поступил правильно. Короче, последние пять лет все мои думы были о том, чтобы найти новый смысл в жизни. И я нашел «Флеминг фаундейшн». — Помолчав немного, он смущенно спросил: — Я тебе уже наскучил?

— Напротив, мне очень интересно.

Ей действительно было интересно. «Новый» Ник Флеминг, которого она почувствовала еще в том письме, полученном в Швейцарии, начал сейчас раскрываться перед ней. Он стал более чутким к ближним, более добрым.

«Господи! — думала она с восторгом. — Как смягчился его характер! Я снова в него влюбилась!»

С другой стороны, Нику было очень приятно беседовать с женщиной, которая, в отличие от Лоры, была ему ровней по уму. Они ели, Ник продолжал рассказывать о своей империи и в один прекрасный миг вдруг почувствовал, что уже несколько лет он не был так увлечен и беседой, и собеседницей.

Оплачивая ресторанный счет, он понял, что ему очень не хочется, чтобы Диана возвращалась в Европу.