Фред Стюарт - Титан

— Ну что ж, — сказал Рене, — скоро мы все узнаем. Не будем от вас скрывать: контрольная встреча уже назначена на сегодня в полночь. Время еще есть, и мы можем поспать. Четыре часа тряски в телеге с дровами я не могу назвать приятным времяпрепровождением.

— Да, конечно, это был не Восточный экспресс, — согласился Ник.

— Эта Диана Рамсчайлд неплохо устроилась в военное время, Дама под вуалью, как ее называют, — сказал Ги. — Мне плевать, какими мотивами она руководствуется, помогая нам… Я все равно никогда не забуду ей то, что она делала деньги в то время, когда Франция страдала.

— Ги типичный парижанин, — заметил Рене. — Он презирает бедных и ненавидит богатых.

— Я ненавижу предателей, — спокойно ответил Ги. — А что до этой шлюхи Лоры Дюкас, которая служит подстилкой этой жирной свинье с генеральскими погонами, ездит на личной машине и купается в мехах и драгоценностях, то ей уже впору нацепить железный крест за заслуги перед рейхом.

— Возможно, — прервал его Рене, — но лучше помолчи об этом. Не забывай, что это не один из, твоих фильмов, где есть хорошие и плохие ребята. Если Лора Дюкас в самом деле может помочь, я сам приколю ей на грудь Лотарингский крест. А если ее информация будет очень важной, я себе кое-что оторву и нацеплю ей вместо ордена!

— Джентльмены, — фыркнул Поль с шутливой чопорностью. — Ваша беседа выходит за рамки приличий.

Увидев ее входящей в комнату, он поразился ее красоте. На ней была норковая накидка до пят, что выдавало богатство, просто вызывающее по меркам военного лихолетья. Ее крашеные золотистые волосы были уложены в красивую прическу. На голове был зеленый тюрбан из атласа, а нижнюю часть лица закрывала легкая светло-зеленая вуаль. Все это придавало ей экзотический гаремный вид и выглядело чарующе. Под накидкой на ней было вечернее платье из серебристой парчи, которое слабо мерцало при свете свечей (электричество на ночь выключалось). Ее руки, обтянутые перчатками, сжимали инкрустированный драгоценными камнями золотой кошелек от Картье. Ник, который однажды купил точно такой же для Эдвины, знал, что он стоит никак не меньше трех тысяч долларов. Этот царственный наряд и царственная осанка выглядели вызывающе под угнетенным военными лишениями Парижем. Диана подошла к Нику, подняла на него свои удивительные зеленые глаза и сказала:

— В последний раз наша встреча происходила при совсем других обстоятельствах.

Ник вспомнил пыточную камеру гестаповской тюрьмы.

— Это еще мягко сказано, — ответил он.

Она взглянула на французов, которые стояли тут же и держали наготове свои пистолеты.

— Я поступила честно и не привела за собой немцев. А теперь я желаю говорить с Ником Флемингом наедине.

Рене протянул к ней руку.

— Мне придется осмотреть вашу сумочку, — потребовал он.

Диана почти презрительно кинула ему свой роскошный кошелек.

— Я не собираюсь покушаться на своего старого друга, — сказала она. — В кошельке нет ничего кроме туши для ресниц и мелких денег. Губной помады и румян там нет. Моему лицу они не нужны. — Она снова обернулась к Нику. — Хотя я должна наконец признаться, что много лет назад пыталась убить тебя. Вы так и не узнали, кто застрелил Рода Нормана?

— Пуля предназначалась для меня, не так ли?

— Да. Тогда я тебя ненавидели за все, что ты со мной сделал. Ты достоин был этой ненависти. Но моя ненависть умерла, когда я увидела тебя в той нацистской тюрьме. С течением времени понимаешь, что такие чувства, как ненависть, сильно надоедают. Кстати, я отправила убийцам Нормана письмо, в котором просила вернуть мои деньги, так как они дали осечку. Мне даже не ответили.

— Зачем было тратить деньги на мое убийство? На свете есть немало охотников разделаться со мной бесплатно. И этот список возглавляет мой бывший зять.

— Ты смело можешь вычеркнуть из этого списка мое имя. Теперь сохранение твоей жизни отвечает моим интересам.

Рене вернул ей кошелек.

— Все нормально, Ник. Только тушь и мелочь.

— Так вы оставите нас одних? — спросила Диана.

Рене направился к двери.

— Мы будем на кухне, — сказал он, и все трое вышли.

Диана села за круглый деревянный стол, накрытый кружевной скатертью. На нем стоял маленький радиоприемник.

— Ты поверил тому, что я им говорила? — начала она. — Что я умираю и хочу поэтому повидаться с тобой?

— А что, не надо было? — спросил он, садясь напротив нее.

— Все зависит от того, не умерла ли в тебе еще романтика. Не умерла, Ник? Много лет назад ты сказал, что любовь — это самое главное в жизни. Ты все еще веришь в это?