Каролин Терри - Ловцы фортуны

— Что ты хочешь ко дню рождения? — спросил он, когда ей исполнилось десять лет. Это был не праздный вопрос, ведь Тиффани имела все, что можно было иметь за деньги. — Может быть, бриллианты для бриллиантовой принцессы Америки? — поддразнил он.

При слове «принцесса» глаза Тиффани обратились к миниатюре ее так называемой матери, заключенной в простую золоченую рамку.

— Я хочу бриллианты для мамы — красивую бриллиантовую рамку для ее портрета.

Корт вздрогнул, но вынужден был подыгрывать обману, который слишком далеко зашел, чтобы можно было остановиться.

— Замечательно, — согласился он. — Рамку сделает лучший ювелир Нью-Йорка, а когда мы пойдем выбирать камни, я покажу тебе чудесный бриллиант, в честь которого ты была названа.

В знаменитом магазине на Юнион-сквер их принял сам хозяин — Чарльз Тиффани и лично принес сияющий бриллиант «Тиффани», который был самым большим желтым бриллиантом в мире и который был найден Кортом и Мэтью в их шахте в Кимберли. Девочка очень осторожно взяла его в руки. При всех своих недостатках, она уважала чужую собственность и обладала инстинктивным пониманием всего редкого и прекрасного. Но в данном случае это был не совсем подходящий момент для любования красотой драгоценного камня — ведь в глазах Тиффани все бледнело по сравнению с портретом матери.

Для миниатюры была сделана золотая филигранная рамка, в которую были вкраплены бутоны и раскрывшиеся цветы роз из великолепных бриллиантов.

Технически работа была выполнена замечательно, однако некоторая сдержанность мистера Тиффани давала основания предполагать, что он не уверен в высоких художественных достоинствах этого творения.

Но Тиффани Корт не было никакого дела до вкуса ювелира. Ей было десять лет и она, как могла, чтила память матери. И когда Корт увидел восторженное лицо дочери, он ощутил, как в нем нарастает паника. Помоги мне, Господи, чтобы она не узнала правду о своем рождении!

Сегодня он вновь испытал эту панику и в который уже раз мысленно обратился к тем немногим людям, посвященным в его тайну. Энн умерла десять лет назад, давая жизнь еще одной дочери. Следовательно, остаются Мэтью и Генриетта. Генриетта, должно быть, после смерти Энн более не служит у Брайтов… Глаза Корта сузилась. Был один человек, который мог заподозрить правду. Это был бур Дани Стейн, которого Корт знал в те далекие времена на полях Кимберли, когда Дани был маленьким мальчиком. В прошлом году они встретились в Претории, и Корт до сих пор содрогался при этом воспоминании.

Когда-то Корт любил сестру Дани, Алиду, но та — как всегда — выбрала Мэтью, она трагически умерла при преждевременных родах. Когда Тиффани спросила, как звали ее мать, имя «Алида» само собой сорвалось с его губ. В результате этой оплошности у Тиффани возник интерес к Дани, который отвел ее на свою ферму, чтобы показать портрет сестры. Вне себя от тревоги из-за исчезновения дочери, Корт примчался вовремя, чтобы спасти ее… от чего спасти? Чего хотел Дани? Все, что зная о нем Корт, заключалось в следующем — хорошенький мальчик превратился в дикого фанатика, бешено ненавидящего Мэтью Брайта и всех иностранцев или ютландеров , выкачивающих из его страны богатства недр. Дани винил Мэтью в смерти сестры, отца, приемной матери и за потерю своих прав на алмазные участки. Хотя Корт и поклялся, что никогда больше не заговорит с Мэтью, он все же решил передать предупреждение об угрозах Дани через третьих лиц. В Дани была какая-то пугающая злоба, однажды он подстерег Энн с ножом, набросился на нее и тяжело ранил. Но именно ему Корт представил Фрэнка Уитни, когда молодому журналисту потребовался контакт с людьми, способными изложить бурский взгляд на войну.

Корт вздохнул. Даже если Дани догадывается, кто мать Тиффани, вряд ли он когда-нибудь вновь встретится со своей племянницей. Нет, опасность исходила от Мэтью, именно Мэтью был виновен в том, что Корт отступил от одного из обязательных атрибутов светской жизни. Он не купил яхту и не совершил круиз по Европе, чем баловали себя другие аристократы. Он не мог рисковать и не хотел, чтоб Тиффани и Мэтью встретились лицом к лицу.

Но у Тиффани по ту сторону Атлантики были сводные брат и сестра — Филип и Миранда Брайт, дети Мэтью и Энн. Они представляли меньшую угрозу, так как трудно было вообразить, чтобы они знали о существовании своей американской сестры. Но когда Корт думал о них, он ощущал тревогу и неясное ощущение опасности, причину которых не мог ни понять, ни определить.