Эйлин Гудж - Чужое счастье

Женщины захихикали, а двое мужчин обменялись взглядами, полными усталой скуки.

Анну и Марка провели в аккуратный кабинет Фелиции, находившийся наверху, в котором главное место занимал письменный стол.

— Недавно один из наших пациентов скончался, — сказала она, — поэтому у нас есть свободное место.

— Какие у вас требования?

Анна не хотела тешить себя напрасной надеждой. Из того, что она видела, в ее душе зародилось сомнение в том, что «Саншайн Хоум» был достаточно хорошо оборудован для того, чтобы ухаживать за таким больным человеком, как ее мать.

— У нас есть лицензия на прием только восьми человек, поэтому у нас здесь все устроено немного проще, чем в других заведениях, в которых вы, наверное, побывали. — То же самое Фелиция говорила Анне по телефону. — Единственное требование, которое мы предъявляем к нашим обитателям, — это то, что они должны быть в состоянии самостоятельно передвигаться, кушать и ходить в туалет.

— И все?

Бетти, конечно же, подходила под эти требования.

Фелиция улыбнулась и вручила Анне листок бумаги с машинописным текстом, что было совсем непохоже на те глянцевые брошюры, которые им дали в предыдущем месте.

— Нам нравится считать наше заведение вторым домом. Я знаю, что это звучит избито и что ничто не сможет заменить человеку его собственный дом, но мы очень стараемся. Мы считаем, что семейная атмосфера чрезвычайно помогает поддерживать бодрое состояние духа. Большинство наших клиентов не требуют какого-либо особенного ухода.

У Анны душа ушла в пятки.

— Моя мать не… ну, ей присуща склонность забредать куда-нибудь, — не было смысла приукрашивать действительность, это ведь в конце концов обернется против нее самой. — Боюсь, вам с ней не справиться.

— Потому что вы не справляетесь? — Анна удивленно отпрянула назад, но голос Фелиции звучал очень сердечно. — Для вас естественно чувствовать себя подавленной. Кто бы не чувствовал себя так, окажись на вашем месте? Вся разница в том, что мы сами это выбрали, я и мой муж. А кроме меня и Орена есть еще Женевьева и Шейла — они отвечают за питание, — а также три человека, работающих по совместительству. Наши постояльцы при желании тоже могут помогать нам по дому, и многие этим правом пользуются.

— Это впечатляет, — сказала Анна, бросая беспокойный взгляд на Марка. Она не могла понять, что он думает по этому поводу. Было ли и здесь слишком хорошо?

После короткого обсуждения финансовой стороны вопроса Фелиция поднялась и, сложив руки в беззвучном хлопке, произнесла:

— А теперь давайте осмотрим все наверху.

Они поднялись на второй этаж, проходя мимо старой женщины с тростью, лежащей у нее на коленях. Женщина спускалась вниз на подъемнике для инвалидных колясок. В тот момент, когда Анна вошла в комнату, в которой, если все будет хорошо, поселится Бетти, она поняла, что это был ответ на все ее молитвы. Комната выходила на задний двор, и солнечный свет проникал в нее сквозь высокие двойные окна с кружевными занавесями. В комнате стояла кровать с пологом на четырех столбиках, с красивым покрывалом в цветочек, подобранным под цвет шкафа и туалетного столика. Единственным недостатком было отсутствие картин на стене, но Фелиция объяснила, что они предлагают клиентам рисовать собственные картины.

— Идеально. — Анна сглотнула ком, появившийся в горле, и почувствовала, как Марк обнял ее за плечи. «Не делай поспешных выводов», — предупредил ее внутренний голос. Еще нужно обследовать Бетти и получить заключение о ее здоровье. А Моника должна выписать чек. И хотя она дала слово, Анна знала, что по большому счету оно ничего не стоило. Сестра наверняка попробует затянуть этот процесс, жалуясь на то, что у нее туго с деньгами.

Или выставит длинный список абсурдных условий.

Фелиция удовлетворенно огляделась вокруг.

— Я рада, что вы так считаете, — сказала она. — Мы знаем, что это нелегкое решение. Но когда ты уверен, что человеку, которого ты любишь, будет удобно и о нем позаботятся, оно кажется уже не таким сложным.

Анна не думала, что что-либо сможет облегчить ее боль. Разве она не провела бессчетное количество бессонных ночей, мучаясь над своим решением? Дело было не только в чувстве вины: она будет скучать по матери, особенно по тем моментам, когда Бетти возвращалась к жизни, словно люстра в их гостиной, когда солнечный свет падал на нее таким образом, что ее кристаллы превращались в танцующие призмы.