Эйлин Гудж - Чужое счастье

Айрис поднялась на ноги, бормоча что-то себе под нос, и шаркающей походкой вышла из комнаты, одернув бесформенный халат. Фейс и Ролли обменялись взглядами, словно родители трудного ребенка, и это укололо Марка прямо в сердце, будто маленькая отравленная стрела. Затем Ролли подошла к нему и, похлопав его по плечу, сказала тихим голосом:

— Я буду снаружи в коридоре. Если я вам понадоблюсь, просто позовите меня.

И только когда они остались наедине, Фейс грациозно встала со своего места и подставила ему щеку для поцелуя. Она была одета в серый спортивный костюм, создававший впечатление, будто она только что вернулась с пробежки, — заблуждение, которое усиливал едва заметный блеск пота, покрывавший ее щеки и лоб. Маленькие завитки волос выбивались из ее светло-желтой косы; в лучах солнечного света они блестели, словно золотые нити.

— Ловко ты от нее избавилась, — сказал Марк.

Фейс улыбнулась:

— Айрис иногда бывает навязчивой.

Они устроились на диване, стоявшем напротив полок с пометкой «Р-Т», Марк на одном его конце, Фейс на другом, поджав под себя ноги. Он заметил темные круги у нее под глазами. Действительно ли ей лучше, как ему об этом сказал Берни? А еще она похудела. Ее здесь хорошо кормят?

— Твои родители передают тебе привет, — сказал Марк, — они всю неделю пытались дозвониться тебе. — Он очень осторожно подбирал слова, чтобы они не звучали как обвинение. Кроме того, родители Фейс привыкли к резким перепадам ее настроения. Иногда она целыми неделями отказывалась отвечать на звонки.

— Я была занята, — сказала Фейс, пожимая плечами.

— Они хотели, чтобы ты узнала первой, — Марк замешкался, но все-таки сказал: — Синди беременна.

— Ты шутишь? Это же здорово! — Фейс, казалось, искренне обрадовалась. Но даже несмотря на это Марк продолжал внимательно за ней наблюдать.

— Ребенок должен родиться в ноябре.

— Здорово! Я наконец-то стану тетей.

Он ожидал, что по этому поводу прозвучат какие-нибудь едкие замечания, но когда этого не произошло, он немного расслабился.

— Они очень взволнованы. Твоя мать уже опустошила свою кредитную карту, покупая детские вещи.

— Не сомневаюсь, — Фейс понимающе рассмеялась.

Вот она. Эта тень в ее глазах. Словно что-то промелькнуло на дне спокойного озера. Марк глубоко вдохнул, собираясь с силами для решительного шага.

— Они не знали, как ты это воспримешь.

Темнота поднялась на поверхность, медленно расползаясь по всему лицу Фейс. Марк ждал, слушая, как глухо стучит его сердце.

— Сколько можно возвращаться к этому ? Господи, я так от всего этого устала! — Фейс подтянула коленки к груди и обхватила их руками.

— Было бы лучше, если бы я тебе не говорил?

— А разве имеет значение, чего хочу я?

— Я не хотел тебя расстраивать.

— Не беспокойся. Я уверена, что здесь есть маленькая цветная таблетка, которая решит все проблемы, — Фейс глухо рассмеялась. На ее висках проступили маленькие голубые сосуды, словно трещинки на яичной скорлупе.

Марк мысленно вернулся в тот страшный день. Он спешил с работы домой, потому что по телефону у Фейс был очень странный голос. Он подумал, что это как-то связано с теми гормональными препаратами, которые она принимала. Они уже много лет пытались завести ребенка, и она временно оставила работу, чтобы еще раз попытаться сделать все возможное. В то утро ее тошнило, но, несмотря на слабые проблески надежды, Марк начал подозревать, что эти симптомы не были ранними признаками беременности. Все чаще и чаще он звонил домой в середине дня и узнавал, что Фейс все еще в постели, подавленная и апатичная; это были классические признаки душевного заболевания. Тем не менее он не придавал этому значения — он, тот, кто первым должен был обо всем догадаться. Но страх, росший в его душе, не получал выхода до того дня, когда он пришел домой и обнаружил Фейс, без сознания лежащую на полу ванной в луже крови.

Его первая мысль была о том, что у нее выкидыш, но затем он увидел в ее руке окровавленный нож для колки льда. Упав на колени, чтобы проверить ее пульс, Марк почувствовал, как проваливается сквозь пол.

В «скорой» Фейс схватила его за рубашку и, притянув к себе, хрипло прошептала ему на ухо:

— Оно вышло ? — Ее лицо было таким же бледным, как простыня, которой она была укрыта.

— Дитя? — его ужас стал еще сильней при мысли, что она убила их ребенка.

Фейс слабо покачала головой.

— Нет. Оно.

Несколько дней спустя Марк обо всем узнал. В ее голове звучали голоса. Иногда они говорили с ней по радио, шептали о том, что в ее чреве растет дьявол, который в конечном счете убьет ее, если она первой не избавится от него. Фейс утверждала, что чувствовала его, несмотря на то что ни рентген, ни анализы ничего такого не показывали. Поэтому она взяла все в свои руки. Слушая ее спокойный рассказ о событиях, приведших к ужасной сцене, свидетелем которой он стал, Марк плакал от ужаса и беспомощности. Словно он, стоя на берегу, смотрел, как Фейс тонет, но был не в состоянии прыгнуть в воду и спасти ее.