Любовный дурман

Ближе к ночи купеческий сын, по обыкновению, начал вычищать коней. Выждав, пока прошла первая треть ночи, взял два лучших седла, оседлал жеребцов, вывел их за городские ворота и стал ждать Ситт-Мариам.

Вот то, что было с Нур-ад-дином. Что же касается царевны Мариам, то она, вернувшись в свои покои, увидела там кривого визиря, который сидел, опершись на подушку, набитую перьями страуса (а он совестился протянуть к Ситт-Мариам руку или заговорить с нею). Увидав его, царевна обратилась в сердце к своему господину: «О Боже, не дай ему достигнуть со мною желаемого и не суди мне стать нечистой после чистоты!». Потом подошла к визирю, села подле него, приласкала и сказала: «О господин мой, что это ты отворачиваешься? Высокомерие ли это с твоей стороны и надменность ли? Но люди говорят: “Когда приветствие не имеет сбыта, приветствуют сидящие стоящих”. И если ты, о господин мой, не подходишь ко мне и не заговариваешь, тогда я подойду к тебе и заговорю». — «Милость и благодеяние — от тебя, о владеющая землею и вдоль и поперек, и разве я не один из твоих слуг и ничтожнейших твоих прислужников?» — ответил визирь. — Мне только совестно посягнуть на возвышенную беседу с тобой, о жемчужина бесподобная». — «Оставь эти слова и принеси нам еду и напитки», — сказала девушка.

Визирь кликнул невольниц и евнухов и велел им принести скатерть, на которой было то, что ходит, и летает, и плавает в морях: перепелки, птенцы голубей, молочные ягнята и жирные гуси, и были там подрумяненные куры и кушанья всех видов. Ситт-Мариам стала есть и класть визирю в рот куски и целовать его в губы. Когда они насытились, а потом вымыли руки, евнухи убрали скатерть с кушаньем и принесли скатерть с вином. Мариам стала наливать, выпивать и поить визиря. Она служила как подобает, и он млел от радости. Когда же разум хромого окончательно затуманился, царевна вынула из-за пазухи кусок крепкого маграбинского банджа — такого, что если бы почуял малейший его запах слон, он бы проспал год. (Мариам приготовила его для подобного часа.) Затем она отвлекла внимание визиря, растерла бандж в кубке и, наполнив кубок вином, подала мужу. Тот взял кубок и выпил, и едва утвердилось вино у него в желудке, как он тотчас же упал на землю, поверженный.

Мариам же, не медля, поднялась, наполнила два больших мешка тем, что легко весом и дорого стоит, из драгоценных камней, яхонтов и всевозможных дорогих металлов, уложила немного съестного и напитков, надела доспехи, вооружилась и прихватила роскошные одежды и оружие для Нур-ад-дина. Подняла мешки на плечи (а она обладала силой и отвагой) и вышла из дворца навстречу любимому.

Вот то, что было с Мариам. Что же касается Нур-ад-дина, влюбленного, несчастного, то он сидел у ворот города, ожидая Мариам, и поводья коней были у него в руке, и Аллах (велик он и славен!) наслал на него сон, юноша заснул — слава тому, кто не спит! А цари островов в то время не жалели денег за кражу хотя бы одного из жеребцов царя Афранджи. Больше всего украсть лошадей хотел один черный раб, воспитавшийся на островах, ему за эту кражу обещан был остров и многие дары. Этот раб долго выслеживал добычу. Как раз в эту ночь он вознамерился увести жеребцов из конюшни хромого визиря. И надо же было такому случиться, что именно на его дороге оказался спящий Нур-ад-дин, удерживающий на привязи желанную добычу. Вор освободил коней от поводий и сел на одного из них. В это время появилась Мариам. Решив, что это ее возлюбленный, девушка, не теряя времени, молча подала наезднику мешок с добром. Он молча уложил поклажу. Другой мешок был уложен на второго жеребца, царевна устроилась в седле, и они поскакали подальше от города. Через некоторое время Мариам спросила молчаливого спутника: «О господин мой Нур-ад-дин, отчего ты молчишь?». Тот обернулся и сердито сказал: «Что ты говоришь, девушка?». Мариам, услышав незнакомый голос, увидев, что спутник чернокож и ноздри у него, как кувшины, едва не лишилась сознания. «Кто ты, о шейх сыновей Хама, и как твое имя?» — спросила она. — «О дочь скверных, — сказал раб, — мое имя — Масуд, что крадет коней, когда люди спят».

Царевна молча выхватила меч и рубанула наотмашь. Поверженный вор упал на землю, и поспешил Аллах послать его душу в огонь (а скверное это обиталище!).

Ситт-Мариам повернула коней и поскакала к условленному месту, чтобы разыскать Нур-ад-дина. Найдя его там спящим мертвым сном с поводьями в руках, девушка спрыгнула на землю и толкнула молодого человека рукой. Тот пробудился и испуганно воскликнул: «О госпожа, слава Аллаху, что ты пришла благополучно!» — «Вставай, садись на этого коня и молчи!» — сказала ему Мариам. Вскочив в седла, они поскакали от города. Через некоторое время царевна обернулась к Нур-ад-дину и сказала: «Разве не говорила я тебе: не спи! Ведь не преуспевает тот, кто спит». — «О госпожа, — воскликнул юноша, — я заснул только потому, что прохладилась моя душа, ожидая свидания с тобой! А что случилось, о госпожа?». И Мариам рассказала ему историю с рабом. Купеческий сын воскликнул: «Слава Аллаху за благополучие!»