Легенда о прекрасной Отикубо

— У нас час от часу не легче. Дверь кладовой отпирают только раз в день, чтобы передать еду для моей бедной госпожи. Мало того, строят против нее гнусные козни. У ее мачехи есть дядя — дряхлый старикашка, но мачеха обещала женить его на моей госпоже, отдала ему ключ от кладовой и велела провести эту ночь с ней вместе. Но пока у него дело не вышло. Мы приперли дверь с обеих сторон. Старикашка топтался-топтался возле двери, да и промерз до костей. У него заболел живот, и он убежал. Когда моя госпожа поняла, что замышляет мачеха, она так встревожилась, что у нее грудь разболелась, просто сил нет… — со слезами рассказывала Акоги меченосцу происшествия этой ночи. Слушая ее, он кипел от негодования, но когда Акоги стала описывать злоключения старика, меченосец не мог удержаться от смеха.

— Правильно мой господин говорит: «Выкраду свою любимую как можно скорее, а потом отомщу этой жестокой мачехе, беспощадно отомщу!»

— Как раз завтра вся семья собирается в храм Камо, посмотреть на торжественные праздничные пляски, — сообщила Акоги меченосцу, — вот тогда и приезжайте за моей госпожой. Дома-то почти никого не останется…

— Отлично, лучшего случая и не придумать. Хоть бы скорее пришел завтрашний день.

В такой задушевной беседе меченосец и Акоги скоротали эту ночь. Наконец на дворе рассвело.

Пока тэнъяку-но сукэ, забыв на время про любовные дела, отстирывал свои штаны, сон одолел его. А тем временем и ночь прошла.

Как только настало утро, меченосец поспешил к своему молодому господину.

— Что говорит твоя жена? — спросил тот.

— Вот что она велела сказать вам. — И меченосец подробно передал слова Акоги.

Митиёри нашел историю со стариком омерзительной, ужасной… Как должна была страдать Отикубо! Невозможно даже представить себе.

— Я некоторое время не буду жить здесь, в родительском доме, — сказал Митиёри, — а поселюсь в Малом дворце — Нидзёдоно. Ступай туда, открой окна, проветри и все чисто прибери.

Отослав меченосца с этим поручением, юноша остался один. Он был взволнован радостным ожиданием. Ах, скорее бы освободить Отикубо!

Акоги тем временем, стараясь скрыть от посторонних глаз свою тревогу, тоже лихорадочно строила планы спасения Отикубо.

В полдень в доме тюнагона поднялась суматоха. Госпожа Китаноката в сопровождении двух младших своих дочерей и нескольких прислужниц собралась отправиться в храм Камо. Подали два экипажа.

В самый разгар суеты мачеха все же не забыла послать к старику тэнъяку-но сукэ за ключом от кладовой.

— Боюсь, чтобы кто-нибудь во время моего отсутствия не отпер дверь. У меня будет сохраннее, — сказала она и взяла ключ с собой. Акоги кляла в душе мачеху за ее предусмотрительность.

Сам тюнагон тоже захотел побывать на празднике, чтобы посмотреть, как танцует его зять. Все семейство с шумом и гамом отправилось в путь. Акоги, не медля ни минуты, послала к меченосцу гонца с этой счастливой вестью.

Уехали! Митиёри не стал ждать ни минуты. Выбрав такой экипаж, которым обычно не пользовался, Митиёри приказал повесить в нем простые занавески цвета опавших листьев и поспешил в путь под охраной множества слуг. Меченосец ехал впереди на коне.

В доме тюнагона было тихо и пусто. Почти все его слуги последовали за своим господином.

Экипаж Митиёри остановился перед воротами. Меченосец прошел в потайную дверь и известил Акоги:

— Экипаж прибыл. Куда подъезжать?

— Подъезжайте к северному входу позади дома.

На шум вышел слуга, который один был оставлен караулить дом, и с недоумением спросил:

— Чья это повозка? Господа только что изволили отбыть…

— Свои, свои, не беспокойся… Женщины из свиты вашей госпожи пожаловали… — И экипаж со стуком въехал во двор. Кругом ни души не было. Все служанки, которым поручили надзор за господскими покоями, разбрелись, видно, по своим комнатам.

— Выходите скорей! — крикнула Акоги.

Митиёри выскочил из экипажа и бегом бросился к кладовой. Дверь ее была на замке.

Так значит, Отикубо заперта здесь! При этой мысли сердце готово было выпрыгнуть у него из груди. Подкравшись к двери, он попробовал сорвать замок, но он не поддался. Тогда Митиёри подозвал к себе меченосца, и вдвоем они выломали дверь. Меченосец сразу же скромно отошел в сторону.

Когда Митиёри увидел снова свою любимую Отикубо, он крепко обнял ее и на руках понес к экипажу.

— Акоги, садись и ты тоже, — приказал он.

Акоги было неприятно думать, что мачеха воображает, будто ее госпожа побывала во власти тэнъяку-но сукэ. Она свернула в трубку два любовных письма, которые старик послал Отикубо, положила их так, чтобы они сразу попались мачехе на глаза, схватила ларчик для гребней, вещи своей тетушки и бросилась к экипажу.