Легенда о прекрасной Отикубо

— Сейчас же под замок! И видеть ее не хочу! — приказал тюнагон.

Китаноката снова схватила Отикубо и поволокла за собой в кладовую. Нет, не женское было у нее сердце! Так ужасен был вид мачехи, что душа Отикубо от страха чуть не рассталась с телом.

Кладовая с задвижной дверью на пазах была устроена позади дома под самым навесом крыши. В кладовой были нагромождены в беспорядке разные вещи и припасы: бочонки с уксусом и вином, сушеная рыба… Китаноката бросила тонкую циновку у входа.

— Вот что случится с каждым, кто пойдет против моей воли!

С этими словами она втолкнула полубесчувственную Отикубо в кладовую, сама задвинула дверь и навесила на нее огромный замок.

Понемногу Отикубо пришла в себя.

В кладовке был до того спертый воздух, что нечем было дышать. Отикубо словно оцепенела от горя, слезы иссякли в ее глазах, она не могла даже плакать. За какой грех она так безжалостно наказана? Ах, если бы увидеться с Акоги, но как?..

«Злосчастная моя судьба!» — Отикубо задыхалась от рыданий.

Заперев падчерицу, Китаноката первым делом поспешила в ее комнату.

— Куда он подевался? Здесь стоял ларчик для гребней. Эта наглая Акоги всюду сует свой нос, наверно, успела его припрятать.

Мачеха угадала.

— Да, я его убрала вот сюда, — отозвалась Акоги. Китаноката не решилась в ее присутствии взять ларчик и только сказала:

— Запрещаю тебе входить в эту комнату, пока я сама ее не открою, — и закрыла дверь на замок.

— Ловко я все устроила! — торжествовала Госпожа из северных покоев. — Теперь надо как можно скорее договориться с тэнъяку-но сукэ, но так, чтобы посторонние уши не слышали.

Акоги очень опечалилась тем, что ее прогнали со службы.

«Как же я уйду отсюда? — думала она. — Что станется с моей бедной госпожой? Каково-то ей теперь? Я должна ее увидеть, должна узнать, что с ней. Нет, я не могу уйти!»

Она пошла в покои Саннокими и стала ее молить:

— Ваша матушка сильно разгневалась на меня, а за что? Я и понятия не имею. Из дома меня прогнала. А мне так горько оставлять службу у вас! Прошу вас, замолвите за меня словечко, попросите ее отпустить мою вину, хоть на этот один-единственный раз. Я ходила за вашей сестрой Отикубо с ее младенческих лет, а теперь нас разлучили. Я даже не знаю, что с ней сталось. О, как это грустно! Хоть бы еще один разок увидеться с нею! И потом — расстаться с вами после всех ваших милостей, покинуть службу у вас, моей дорогой госпожи… — так, рассыпаясь в уверениях, просила Акоги.

Саннокими пожалела ее, приняв все за чистую монету, и стала упрашивать мать:

— Почему вы так строго наказали даже Акоги? Она — моя служанка, мне без нее трудно обойтись.

— Эта подлая баба вкралась к тебе в доверие, — досадливо отмахнулась Китаноката. — Она плутовка, каких свет не видел. Забрала себе в голову устроить судьбу Отикубо. Та по своему почину не стала бы заниматься такими делами. У нее не заметно было склонности к любовным шашням.

— Простите Акоги на этот раз, матушка. Она так убивается, жаль ее, — просила Саннокими.

— Что ж, пусть будет по-твоему. Только не раздражай меня, не говори, что она тебе хорошо служит. Глупости какие! — сказала Китаноката с недовольным видом. Саннокими, понятное дело, была смущена словами матери и сейчас же вызвала к себе Акоги.

— Придется тебе потерпеть. Не показывайся пока госпоже на глаза, но понемногу я все устрою, и матушка простит тебя.

Акоги думала, думала — и больше ничего не могла придумать. Запертая в кладовой, Отикубо уже не числила себя в мире живых. Душа Акоги изболелась от тоски за нее: «Заперли на замок, морят голодом! Никто в этом доме не даст ей ни крошки еды, если мачеха запретила. Такую милую, такую добрую девушку, как преступницу, держат в заточении…» Акоги была не в силах даже мысленно представить себе эту страшную картину. «Ах, если бы только я была ровня им! Я бы уж сумела отомстить им с лихвой!» Одна эта мысль заставила ее сердце забиться сильнее!

«Сегодня ночью молодой господин, наверно, придет опять. Какая страшная весть ждет его!» Акоги уткнулась лицом в пол и зарыдала так, как будто услышала весть о смерти любимого человека. Служаночка ее — Цую, стояла рядом, растерянная, не зная, что делать.

А Отикубо думала: «Что если я понемногу потеряю последние силы и умру здесь на полу, в этой душной кладовой! Тогда мне не придется в последний раз поговорить с моим возлюбленным. Мы клялись друг другу в вечной верности, и вот чем все кончилось! Я словно вижу его перед собой, вижу, как он улыбался, когда прошлым вечером держал мое шитье. Ах, верно, я совершила какой-нибудь страшный грех в прежних рождениях, раз я терплю такие муки [29] Ах, верно, я совершила какой-нибудь страшный грех в прежних рождениях… — Согласно буддийским верованиям, карма, то есть высший закон возмездия за поступки, совершенные в этой жизни или в прежних рождениях, предопределяет судьбу человека, счастливую или несчастную. ! Я слышала много раз от людей, что ненависть мачехи к чужим детям — вещь обычная в нашем мире, но чтобы родной отец был так неумолим, о, как это печально!»