Миранда Гловер - Шедевр

У меня была маленькая комната без окон. Глубокой ночью я лежала, слушая жужжание кондиционера, и размышляла о Мари. Первое мое впечатление о ней — успешная, довольная собой женщина, состоящая в законном браке — сменялось более сложными противоречивыми умозаключениями. Картина все еще стояла перед моим мысленным взором, и я с жадностью впитывала ее. Мари гордилась своей красотой больше, чем своим статусом или социальной значимостью. Энгр уловил двойственность ее натуры: внешняя смелость, но постоянная скрытая неуверенность в себе. Как можно это использовать в моем проекте? Я вдруг с неудовольствием поняла, что эти особенности отражают мое собственное психологическое состояние. Реализуя проект, я должна буду выставить себя на всеобщее обозрение. Как и Мари, я отдавала себе отчет в поверхностном восхищении, которое в моем случае основано на прошлых успехах и моей неадекватно возросшей популярности. Но в глубине души я пыталась обрести ощущение своей значимости как художника и как женщины. И мне будет нетрудно передать на аукционе то сочетание доступности и тревоги, которое было в Мари. Я надеялась, что смогу передать таинственность ее натуры, но в то же время боялась, что публика почувствует мой страх.

Теперь мне ясно, что как символ обладания Мари многогранна. Сначала за красоту и нрав ее любил покровитель, затем — за эстетические качества — художник. Но семья Сенонна остерегалась их — как Мари, так и произведения искусства, для которого она послужила моделью. По иронии судьбы сегодня портрет Мари Маркоз бесценен, а имя де Сенонн вспоминают только в связи с ней. Даже этот зловещий шрам на картине стал незаметен для почитателей шедевра.

Как только я уснула, раздался телефонный звонок. Я ожидала услышать Эйдана, но это оказалась Петра. Ее голос сипел от недосыпания. Я с беспокойством зажгла ночник.

— Я всю ночь бродила в интернете в поисках настоящего алого бархата времен Первой империи [10] Первая империя — период правления во Франции императора Наполеона I (1804–1814 гг. и 1815 г.). для платья мадам де Сенонн, — сказала она.

— Господи, Петра, сейчас четыре часа утра!

— Знаю, но ты послушай. Бархат имеет такую ценность, что большинство коллекционеров отказываются его продавать, когда слышат, что его будут кроить и резать. Они считают, что это кощунство.

— Ну и ладно, — постаралась я ее утешить, параллельно раздумывая над тем, что являлось истинной причиной такого раннего звонка. — Мы же договорились, что это не принципиально. Всегда можно использовать современную ткань.

— Я знаю, Эстер, но я звоню не поэтому, — в голосе Петры появились торжествующие нотки. — Я нашла ее шаль.

— Что ты имеешь в виду?

— Это подлинная шаль Мари: тот же цвет, покрой, все. На сайте упоминается картина.

Я села на постели.

— Невероятно.

— Зайди в сеть. Я напишу тебе их адрес. Покупай ее прямо сейчас, пока кто-нибудь другой ее не перехватил. — Энтузиазм Петры был заразителен.

— Хорошо-хорошо! Я позвоню, когда увижу ее. — Я включила ноутбук, нашла сообщение Петры и набрала указанный адрес. Постепенно, пиксель за пикселем, на экране появилось изображение шали цвета слоновой кости, совсем как у мадам де Сенонн. Я взглянула на репродукцию в книге: Петра права, они идентичны. Я жадно прочла сведения, предоставляемые antiquetextiles.com, который находится где-то в США:

Сокровище для коллекционера! Цельнокроеная прямоугольная шаль с обработанными краями считалась писком моды во времена Империи. Шаль сделана из шелка на твиловой основе и украшена каймой с цветочным орнаментом. Ее размеры: 19, 5 на 96, включая бахрому.

Я нервно кликнула «покупаю», обязуясь в течение сорока восьми часов предоставить 2000 долларов. Сразу после этого я позвонила Петре.

— Я купила ее. Будем надеяться, это такая же. Что еще ты отыскала? Как насчет будуара Викторины: можем ли мы подобрать что-то оригинальное и для нее?

Петра засмеялась:

— С шалью нам просто необычайно повезло. На прошлой неделе я говорила с Каролиной Джонс из «V&А». Она утверждает, что вещи, оставшиеся с тех времен, — редкость.

— Будем довольствоваться тем, что хотя бы шаль не поддельная, — сказала я. — А теперь ложись спать.

— Еще одна деталь, — небрежно произнесла Петра. — Манжеты и воротник мадам де Сенонн сделаны из блонде. Когда будет время, зайди на второй сайт, адрес которого я тебе отправила. В восемнадцатом веке блонде изготовляли в Кане и его пригороде, это в Нормандии — около двух часов езды от Парижа. Я нашла производителя старинных кружев недалеко оттуда, в Байи. Он говорит, что у него есть оригинальные кружева того времени. Думаю, туда следует съездить. Гай тоже хочет посмотреть. Ты можешь в понедельник?