Наталия Рощина - Рыжее счастье

— Ну не знаю, как так можно? Ты ведь просто глазами по строчкам пробегаешь. Ничего в голове не откладывается! — На это Мара мгновенно отвечала пересказом прочитанного и тем самым на время успокаивала Евдокию Ивановну. — Светлая у тебя голова, девочка. Учиться тебе нужно, а не липовым аттестатам радоваться.

Однажды Маре все-таки пришлось рассказать о том, что сделала для нее Елена Константиновна. Но вместо ожидаемой радости по лицу женщины пробежала тень, которую не смогла сгладить запоздалая улыбка. Евдокия Ивановна точно знала, что хозяйка никогда ничего не делает просто так, а значит, Маре придется рано или поздно расплачиваться за услугу.

— Ты и диплом собираешься получить таким же образом? — поинтересовалась Евдокия Ивановна.

В свое время она заочно окончила институт общественного питания и много лет работала заведующей производством в ресторане. Это теперь она была пожилой женщиной, которая работала в привокзальном киоске, а раньше… Евдокии Ивановне все тяжелее было вспоминать о том, какой она была в те далекие годы. Все, казалось, происходило в другой жизни, не с ней. Но там все было не так, как сейчас, совсем не так. Существовали свои негласные законы, соблюдать которые были обязаны все. Но того беспредела, который царил в ресторане сегодня, не было и в помине. Евдокия Ивановна никогда не думала, что ее протеже окажется в центре интриг, связанных с решением проблем Елены Константиновны. Почему-то Евдокия Ивановна решила, что в благодарность за ее заслуги эту девочку не коснется вся та грязь, после которой очень нелегко отмыться.

— Учись, слышишь, Мара! Вся жизнь впереди. Я помогу тебе всем, чем только смогу, — настаивала Евдокия Ивановна. — Год уже прошел. Ты молода, но все равно не стоит так разбрасываться временем. Ты только скажи — мы наймем репетиторов. Они подготовят тебя к вступительным экзаменам в вуз. Поступай на филологический. У тебя способности налицо.

— Я не могу позволить себе настолько пользоваться вашей добротой. — Мара разводила руками. Этот разговор возникал все чаще. Евдокия Ивановна словно чувствовала, что между ней и Марой растет некая стена, способная навсегда, безвозвратно разъединить их.

— Ты не думай об этом, девочка. Так сложилось, что мне не о ком заботиться. Ты — спасение, посланное самим Всевышним, и не знаю даже за какие такие заслуги. Жизнь я прожила обычную, самую непримечательную. За что же такая милость в старости?

Мара удивленно смотрела на Евдокию Ивановну. За что же благодарила она Создателя? Он отнял у нее всех близких, всех тех, кого она любила, кто был частью ее жизни? Разве можно после этого восхвалять его? Кажется, он никого не щадит. Мара смотрела, как рука Евдокии Ивановны привычными движениями осеняет ее крестом, и не чувствовала внутри никакого отклика. В конце концов, она тоже потеряла отца, бабушку, брата. Зачем понадобилось лишать жизни ни в чем не повинного мальчика, заставив его так страдать? Почему ее мать, не вынесшая горя, стала совсем другой, потеряла человеческий облик? Кому от этого стало лучше? Бабушка однажды говорила, что Бог не посылает человеку страданий больше, чем он может вынести. Значит, мама все же не осилила свой крест? А она сама, Мара Ленская, что ждет ее в этом туманном, полном неожиданностей будущем? Выдержит ли она все те испытания, которые ей предначертаны суровой рукой Всевышнего? Пока она была не совсем довольна собой. Она чувствовала, что не в силах противостоять соблазнам, которые, как капканы в лесу, поджидали ее на каждом шагу. Наверняка она грешит, она поступает не так, как мечтала. Временами она противоречит всем своим принципам. Она набралась их из своих мечтаний, взяла со страниц книг. Но оказывается, в жизни все происходит иначе. Происходит банальнее, грубее, натуралистичнее, что ли. Да, многое зависит от нее самой, но, положа руку на сердце, она и сама не всегда может отличить дурное от хорошего, а порой намеренно поступает против собственных правил, просто для того, чтобы выжить.

Этот год слишком изменил ее. Назад возврата нет. Она лишилась того, что делало ее наивной молоденькой девочкой, ожидающей своего верного спутника. И черты лица его в фантазиях Мары как-то потускнели. Теперь ей было совершенно безразлично, какого цвета будут у него волосы. Все эти мелочи отступали на задний план. Главными становились его возможности противостоять превратностям судьбы. Этот жизненно важный показатель, как следовало из опыта, складывался из тугости кошелька, твердости почвы под ногами, определенной доли цинизма и безрассудства, которая едва ли перевешивалась некой романтичностью, пусть даже напускной. Мара знала, что ей для уверенности, для определенности в будущем нужен мужчина, который, в первую очередь, обеспечит ее безбедное существование. Она была готова идти на любые компромиссы, лишь бы выполнить данное самой себе обещание: никогда больше не влачить жалкого, нищенского существования, навсегда забыть чувство голода и собственной никчемности. Насмотревшись на бурлящую вокруг жизнь, Мара сделала вывод, что для этого нужны деньги, много денег, очень много. И таких денежных мешков среди посетителей ресторана немало. Именно к ним Елена Константиновна испытывает трепетное чувство преклонения. Именно их она больше всего на свете боится лишиться, потому что они делают ее ресторану своеобразную рекламу. С такими посетителями Маре нужно быть особенно любезной, но пока среди них не нашлось ни одного, которому бы понадобилось от нее что-то большее, нежели очаровательная улыбка и вежливость. С одной стороны, это ее радовало, но с другой — не приближало к исполнению мечты. Мара ждала. Она знала, что, следуя своим возрастающим желаниям, способствует медленному, но неотвратимому движению к цели.