Наталия Рощина - Рыжее счастье

Медленно двигаясь по перрону, Мара внимательно разглядывала объявления, многочисленные табло с информацией. У нее кружилась голова от непривычно большого числа людей, проходящих мимо. Здесь было столько контрастов: рядом с роскошью соседствовала неприкрытая нищета. Белое и черное переплелось, выливаясь во впечатления чего-то величественного, но загадочного, что таит в себе массу открытий и опасностей. Мара пыталась разобраться в своих первых впечатлениях. Ее удивила огромная армия нищих, попрошаек. Грязные, в лохмотьях, они явно поубавили романтический пыл девушки. Их было слишком много — сидевших, стоявших, лежавших и жадным взглядом провожавших всех, кто проходил мимо. Их пластиковые стаканчики были практически пусты. Мара шла, машинально заглядывая в них, слыша, как требовательно обращаются к ней отчаявшиеся люди. Она была уверена, что их недобрые взгляды будут устремлены ей вслед, она ведь не бросила в их копилку ничего, ни монетки. А хотела, ведь несколько раз потянулась к внутреннему карману пальто, в последний момент одергивая руку. Ей самой впору стать рядом с ними и протянуть руку. Гроши, с которыми она приехала в большой, шумный и суетный город, не могли дать ей ни сытной еды, ни крыши над головой.

Пройдя мимо ресторана, Мара почувствовала, как от ароматных запахов у нее снова закружилась голова, но теперь уже от голода. Она была голодна, а та скудная еда, которая была у нее с собой, должна была составлять ее рацион еще неизвестно сколько дней. Ускорив шаг, Мара шла, не оглядываясь. Но в просторном фойе вокзала она остановилась перед первым попавшимся киоском и открыла рот от изумления: столько видов хлеба, булок она не видела никогда в жизни, а рядом в небольшом павильоне — сладости. Конфеты в блестящих обертках, карамельки, печенье, плитки шоколада. «Халва», — беззвучно шевеля губами, прочла Мара и, глядя на коричнево-серый кусок халвы, попыталась вспомнить ее забытый вкус. Читая названия конфет, карамелей, Мара чувствовала, что у нее уже полный рот слюны, а в животе так заурчало, что она смущенно огляделась. Рядом никого, вот и хорошо. Почувствовав легкую дурноту, Мара быстро достала из узелка один небольшой сухарь и, откусывая понемногу, продолжала изучать названия сладостей. Мара не могла представить, что кто-то ориентируется в этой бесконечной веренице из «Дуэта», «Дракончиков», «Раковых шеек», «Алеко»… Мара проглотила последний кусочек, облизав губы. Как же ей хотелось попробовать все это! Завтра у нее день рождения. Она может сделать себе маленький подарок в виде нескольких конфет в этих невероятно привлекательных обертках. Мара снова огляделась. Ей казалось, что все ее мысли написаны у нее на лице. Продавщица, наблюдавшая за ней сквозь стекло, вдруг наклонилась к окошку и, пристально посмотрев на Мару, протянула ей две шоколадные конфеты.

— Держи. — Приятный голос, улыбка. От неожиданности Мара растерялась, а женщина, продолжая улыбаться, повторила: — Бери, бери, детка, это тебе.

— Спасибо. — Одну конфету Мара положила в карман, а вторую мгновенно отправила в рот. Ей показалось, что она никогда не ела ничего подобного. И к тому же Мара только теперь поняла, насколько проголодалась. По-видимому, это было написано на ее лице.

— Вкусно? — На лице продавщицы застыло выражение жалости.

— Очень, большое вам спасибо. — Мара поправила платок. Ей хотелось сказать что-то еще, но это была совершенно чужая женщина, потому найти тему для разговора было нелегко. К тому же подошедшие покупатели оттеснили Мару от окошка, и ей не оставалось ничего другого, как идти дальше. Она пожалела, что не попросила взвесить ей несколько понравившихся конфет, но возвращаться к киоску не хотела. Нужно было идти дальше, идти, но куда?

Выйдя из здания вокзала, Мара увидела огромную площадь с фонтаном, скамейками, разбитыми клумбами. Опершись о широкую белую колонну, девушка присела и, положив подбородок на свой узелок, завороженно смотрела на открывшуюся ей картину. Она никогда не видела ничего подобного. До клумб ли было в ее родном поселке, до фонтанов ли? А здесь словно сказка! Как же здесь, должно быть, красиво летом, когда работает фонтан, пестреют цветы, стоят вновь выкрашенные ряды лавочек! Мара улыбнулась. Здесь все было наполнено простором, широтой, размахом. Везде асфальт, нет той убийственной грязи, которая хозяйничает в ее поселке. Горожане и одеты совсем иначе. Мара перестала улыбаться, подумав, как выглядит в своей совершенно поношенной одежде, стоптанной обуви и этом платке. Почему-то, проходя мимо рядов нищих попрошаек, она чувствовала себя не настолько неуютно. Она думала не об их бедности, а о том, как странно ей видеть столько страждущих в месте, где, кажется, все должно быть иначе. Ведь и она приехала сюда, спасаясь от безденежья, голода, беспросветности, а сейчас… Здесь и без нее хватает нуждающихся. Маре стало стыдно даже за свой любимый платок. Здесь только дряхлые старушки встречаются в таких. Девушка заерзала, то одергивая полы пальто, то туже затягивая поясок. А затем принялась вытирать большим пальцем пятна грязи с носков обуви, которую она вроде бы тщательно вымыла в поезде. Но ее старания не приводили к должному результату. Мара огорчилась, продолжая торопливо вытирать остатки грязи, как будто от этого сапоги могли выглядеть новее. Ее внешний вид теперь казался Маре совершенно неподобающим, постыдным, примерно таким, как у всех тех попрошаек, мимо которых ей довелось пройти. Ничего не поделаешь — она одна из них.