Виктория Готти - Суперзвезда

Джеймс не знал тогда, что возразить.

Теперь на другом конце провода бесновался Джонатан.

— Мне нужно знать мои права, — отчаянно вопил он. — Я не позволю Кэсс захватить то, что по праву принадлежит мне. Я столько лет проработал с ним.

«Если бы он этого не захотел, ты бы там не работал», — подумал Джеймс.

Он с трудом выносил Джонатана Турмейна, презирая его так же, как и Роджер. Джеймс имел с ним дело лишь ради старой дружбы с Роджером. Помимо стычек с полицией и драк в барах, Джеймсу раза два приходилось представлять его интересы по так называемым «делам нарушения общественного порядка». Джонатан дрался со своей женой, спокойной, милой женщиной, недавно жестоко избил молодую девушку, которую подобрал в «Вайпер рум». Это был настоящий подонок, который хотел жить только за счет других, особенно за счет своего отца. Джеймс был согласен с Роджером, что Джонатану нельзя доверять — как в личном, так и деловом отношении. И уж тем более ему нельзя доверить такое дело, как «Десмонд Филмз». Но на самом деле даже без всем надоевшего Джонатана союз Джеймса Рентрю, «Десмонд» и «Колоссал» был ненадежным. Слишком много амбициозных людей, слишком много личных устремлений.

— Я знаю дело, — говорил Джонатан, — я хочу сделать этот фильм. Ты должен мне помочь. Он невменяем. Я буду… я… я подам в суд.

— На каком основании? — решительно поставил вопрос Джеймс.

— На том основании, что мой отец болен и не способен принимать разумные решения, — достаточно посмотреть на его физическое состояние.

На этот раз Джеймс не стал сдерживать смеха.

— Тебя вышвырнут из любого суда. Кроме того, никто не согласится представлять твои интересы. Тем более я. Послушай, я приеду около полудня. Скажи отцу, что я хочу поговорить с ним.

Не дожидаясь ответа, Джеймс отключился.

Кэссиди пила кофе в просторном, совершенно опустевшем солярии «Шепота ветров». Не желая быть окруженной отрядом слуг, она наслаждалась одиночеством в залитом солнцем самом счастливом месте большого дома. В голове у нее все еще звучали слова отцовского предложения, что он сделал ей утром.

Перед ней были разложены дневные газеты. В каждой красовалась одна и та же история, которая просочилась в прессу еще до того, как Роджер поставил в известность свою дочь. Она взяла «Дейли верайети», чтобы взглянуть, как подал информацию Арми Арчерд.

«…Ходят слухи, что в связи с недавним сердечным приступом Роджер Турмейн объявит, кого он назначает главой «Десмонд Филмз». Наши источники сообщают, что, вероятнее всего, это будет его дочь Кэссиди Инглиш, которая займется деловой стороной предприятия, включая завершение давно обсуждаемого фильма «Опасные желания». Турмейн заявил, что лента, стоящая около 75 000 000 долларов, является его лучшим творением и вершиной его творческой карьеры. Если Турмейн передаст проект в руки Кэссиди, это будет самое яркое выражение доверия и признания, которое отец может оказать своей дочери».

В статье говорилось о сплетнях вокруг съемок. «Есть сведения, что мисс Инглиш будет полностью контролировать создание фильма, включая ведущие мужские роли, но заинтересованные лица спрашивают, есть ли какие-либо соображения на этот счет у Джека Кавелли…»

Кэссиди еще даже не приняла предложения отца, а новость была уже всем известна — до чего же быстрая реакция. Но это было не предложение, подумала Кэссиди, скорее требование. И он, вероятно, намерен заставить ее. В животе у нее заныло. Почему она позволяет так с собой обращаться? Почему не может просто сказать отцу «нет»?

Может быть, чувство вины делало ее такой беззащитной и давало отцу возможность воспользоваться случаем?

Тогда Кэссиди была тщательно подготовлена командой адвокатов Роджера, но, как только она предстала перед судом, перекрестный опрос дал им все, что они хотели, — в качестве свидетеля была перепуганная десятилетняя девочка.

Кэссиди свидетельствовала, что проснулась от мужского голоса, потом услышала два выстрела. Она сказала, что боялась открыть дверь и лишь увидела в замочную скважину ботинки, испачканные в крови. Потом папа пришел к ней в комнату и обнял ее. В результате получилось так, что ее отец выбежал из спальни и бросился к ней в комнату. Утверждение Роджера, что Кэссиди могла подтвердить его невиновность, провалилось, и он отправился в тюрьму.

Через какое-то время Кэссиди стала ненавидеть отца за то, что он заставил ее давать показания в суде. Хуже этого было только чувство вины, которое поселилось в ней, темное, беспросветное чувство, от которого она не могла освободиться.