Софи Барнс - Наедине с герцогом

Герцог хотел побыстрее закончить, чтобы уделить время гостям, которых последние несколько дней развлекали исключительно Уинстон, Луиза и матушка, пока он преследовал мисс Чилкотт. Это никуда не годилось. Поэтому Энтони решил устроить пикник у озера, надеясь доказать гостям, что не забывает о них. К тому же это позволило бы ему освободить вечер, который он собирался провести в обществе мисс Чилкотт. Ему необходимо проводить с ней как можно больше времени, если они намерены продолжить знакомство, – таким образом Энтони надеялся, что отметет имеющиеся у нее возражения, пока у нее не останется выбора и ей придется признать очевидное – они предназначены друг для друга.

Не желая тратить драгоценное время на графиню, от чьего общества Энтони не приходил в восторг, не говоря уже о ее дочери, нравившейся ему еще меньше, герцог велел Фелпсу попросить матушку принять гостей.

– Она в любом случае лучше знакома с леди Крунинг, – добавил он.

Однако Фелпс упрямо продолжал стоять у двери.

– Герцогиня уже с гостями. Именно она и попросила вас присоединиться к ним.

Черт!

С большой неохотой Энтони встал, пробормотал что-то секретарю и последовал за Фелпсом из кабинета.

Он остановился у входа в гостиную, изобразил на лице подобающую случаю улыбку и кивком велел Фелпсу открыть дверь.

– Какой приятный сюрприз! – воскликнул герцог, завидев на диване сидящих с идеально прямыми спинами леди Крунинг и ее дочь, леди Харриет.

Каждая грациозно держала в руках чашечку чая. Энтони поклонился дамам, потом повернулся к матери, наклонился, поцеловал ее в щеку и прошептал:

– Ну, матушка, вы мне еще за это ответите.

Герцогиня, как он и ожидал, засмеялась грудным смехом и весело отмахнулась от сына.

– Присоединяйтесь к нам, ваша светлость, мы с нетерпением ждали вашего появления.

– Вот как? – удивился Энтони, устраиваясь в одном из кресел и глядя на герцогиню в ожидании объяснений.

– Мы хотели поблагодарить вас за давешнее гостеприимство. Бал имел невероятный успех, – сказала леди Крунинг и грациозно поставила чашку на блюдце.

«Если не принимать во внимание присутствие на балу двух нежданных гостий, в одну из которых стреляли, можно сказать, что бал действительно имел успех», – равнодушно подумал Энтони.

– Благодарю, – ответил он, – но вам не стоило беспокоиться и приезжать сюда, чтобы лично высказать свое восхищение, – достаточно было просто послать записку.

– Да, но… – Лицо леди Крунинг напряглось. – Мы решили воспользоваться возможностью и пригласить вас на обед, чтобы, – ее слишком простодушную улыбку вряд ли можно было считать искренней, – взглянуть на акварели Харриет. Вы же знаете, что она прекрасная художница?

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – пробормотал Энтони, переводя взгляд с леди Крунинг на леди Харриет, которая тут же залилась румянцем.

Ему следовало сразу догадаться, что баронесса пытается навязать ему свою дочь: поскольку они никогда не были с матушкой близкими приятельницами, то и причин для визитов не возникало. Энтони лишь не понимал, почему герцогиня просто не сказала незваным гостям, что он занят и не может их принять.

– Я премного благодарен вам за приглашение, но, к сожалению, вынужден отказаться. Видите ли, у меня в доме сейчас гости. С моей стороны было бы невежливо на целый вечер оставить их одних. Думаю, вы меня понимаете?

– Да, да, конечно, – заверила герцога леди Крунинг, нисколько не обрадовавшись его реакции. Однако она тут же просияла, отчего Энтони разозлился. – Не беспокойтесь. Скоро начнется сезон, не так ли? И начнет его бал в Дарвиче – вчера нам прислали приглашение. Мы все знаем, как там шумно и какое это испытание – найти себе партнера по танцам сразу после приезда. Намного проще договориться по крайней мере об одном танце заранее.

О нет!

– Поэтому, – жизнерадостно продолжала леди Крунинг, – мы проявили дальновидность и захватили с собой бальную карту Харриет. Уверена, вы не откажетесь добавить туда свое имя, ваша светлость, учитывая вашу любовь к танцам.

Энтони готов был ударить себя за то, что вообще танцевал на балу. И дело не в том, что он испытывал какое-то особое отвращение к танцам (особенно после восхитительного вальса с мисс Чилкотт), а в том, что он сам дал в руки баронессе оружие, с помощью которого она загнала его в угол и заставила согласиться на танец с ее дочерью. У Энтони не осталось выбора, – если только он не хотел прослыть грубияном. Поэтому он улыбнулся и ответил: