Софи Барнс - Наедине с герцогом

– Думаешь, я сочиняю? – возмутился Энтони.

С тех пор как он ушел от Чилкоттов, у него болела голова. К вечеру боль прекратилась, но сейчас герцог почувствовал, что она может возобновиться.

– Я бы предпочел считать тебя исполненным надежд. Однако я лишь говорю о том, что со стороны мистера и миссис Чилкотт было бы странно, если бы они встретили тебя с распростертыми объятиями только на основании твоего заявления и согласились дать отставку ее жениху, который, возможно, и не идеальная пара для их дочери, но обещает поднять ее на более высокую ступеньку социальной лестницы. Ты должен признать, Энтони, что, пусть мистер Робертс и бесчувственный человек со специфическими представлениями о жизни, он твердо стоит на ногах, – Чилкотты точно знают, чего от него ожидать.

– Ты намекаешь на то, что я витаю в облаках? – спросил Энтони. Он говорил медленно, стараясь не сорваться.

Уинстон секунду смотрел на брата.

– Я всегда считал тебя непостоянным, – наконец произнес он. – Повеса и все такое… Ты ведь знаешь, что повесы обычно не верят в любовь или по крайней мере не думают, что когда-нибудь испытают подобное чувство. Но за последние несколько лет ты изменился, и сейчас, после событий, связанных с мисс Чилкотт, я должен сказать, что ты стал похож на романтика, а мы прекрасно знаем, что все романтики витают в облаках, Энтони.

Герцог нахмурился.

– Это неправда.

– Конечно, правда, – возразил ему Уинстон. – Романтики – мечтатели, а мечты редко имеют что-то общее с реальностью.

– О чем, черт побери, ты говоришь? Ты же женился на Саре, разве не так? Ты мечтал о ней целую вечность, прежде чем у вас что-то вышло.

– Это правда. Но я никогда не допускал даже мысли о том, что она примет мое предложение и ее отец даст нам свое благословение, пока они не будут уверены в том, что мои намерения благородны и честны и что мне она нужна ради нее самой, а не ради чего-то… неприличного… хотя и для этого тоже. – Уинстон широко улыбнулся, подтверждая то, что они с женой страстно любят друг друга.

– Не мог бы ты говорить прямо? – попросил Энтони, направляясь к буфету, чтобы налить им обоим по бокалу бренди.

– Я всего лишь пытаюсь сказать, что ты добился бы большего успеха, если бы избегал разговоров о чувствах, которые испытываешь к их дочери, до тех пор пока это звучит как желание затянуть ее в постель.

– Я ни о чем таком не говорил!

При этих словах Энтони так резко повернулся, что бренди выплеснулся из бокала прямо ему на руку. Он протянул бокал Уинстону и достал платок, чтобы вытереть руку.

– Разумеется, говорил, – произнес Уинстон. – Как еще, по-твоему, они могли истолковать слова о твоей необъяснимой тяге к их дочери? Припомни, что ответила тебе миссис Чилкотт – возможно, чересчур резко, – и поймешь, что я прав.

Братья в тишине пристально смотрели друг на друга. Наконец Энтони поднес бокал к губам, сделал большой глоток и откинулся на спинку кресла.

– Я все испортил, да?

Уинстон вздохнул.

– Честно говоря, не знаю. Возможно, они отказали бы тебе, невзирая ни на что, но я искренне верю, что у тебя было бы больше шансов, если бы ты повел разговор иначе. Тебе, может быть, следовало поухаживать за матерью, чтобы заполучить дочь, – подарить ей цветы, шоколадные конфеты и тому подобное.

– Гм… сомневаюсь, чтобы это что-то изменило. Я герцог, Уинстон, многие родители были бы просто счастливы от того, что так отлично пристроили свою дочь. Тем не менее Чилкотты не обрадовались моему появлению. Насколько я понял, они с большей радостью приняли бы меня, если бы я был простым рабочим, что само по себе нелепо. Как бы там ни было, мой титул в качестве средства для достижения цели не сработал, – скорее наоборот. Похоже, мне стоит поискать иной способ.

Уинстон не ответил. Он сделал большой глоток бренди и продолжал глядеть в бокал, казалось, целую вечность, прежде чем произнес:

– Ты спросил у них о платье?

Энтони изумленно уставился на него.

– Нет… Учитывая обстоятельства, я вообще забыл о нем.

– Что ж, мне кажется, тебе стоило поинтересоваться, откуда у мисс Чилкотт платье, ранее принадлежавшее дочери маркиза, если ее мать так откровенно презирает аристократов. – Уинстон многозначительно посмотрел на брата. – Тут какая-то тайна, Энтони. Попомни мои слова.

– Господи! – воскликнул герцог. – Ты же не думаешь…

Уинстон с серьезным видом сделал еще один глоток бренди и кивнул:

– Именно об этом я и думаю.

– К вам леди Крунинг с дочерью, сэр, – возвестил Фелпс на следующее утро, когда Энтони вместе со своим секретарем разбирался с инвестициями.