Лесия Корнуолл - На этот раз – да!

Натаниэль яростно пришпорил коня и ускакал в темноту…

Меган шла по тропинке почти вслепую – глаза ей застилали слезы ярости. Девушка сама не знала, куда бредет – лишь бы подальше от долины, от замка, от него… Куда – было уже не важно.

Тут послышался чей-то возглас, и чьи-то руки схватили ее за плечи.

– Придержи коней, девочка! Куда это ты так спешишь? Ты едва с ног меня не сшибла! – прозвучал голос старого Дункана Макинтоша. Он опирался на суковатую палку – ту самую, через которую перепрыгнули Меган с Китом тогда, на ярмарочной площади, после обряда. – Ну-ка, взгляни на меня! Неудивительно, что ты дороги не разбираешь, ничего не видишь – ведь ты плачешь, маленькая моя!

– Вот и ничего подобного! – схватилась за щеки Меган.

– Еще как плачешь! Горькими слезами! Знаешь, в этой долине пролито немало слез. Ох, немало… Когда-то тут вовсе не было никакого озера, до тех пор, пока…

– Послушай, сейчас я не в настроении слушать сказки, – прервала сказителя Меган.

– А-а-а, ты повздорила с возлюбленным! Тогда я с радостью выслушаю твою грустную повесть, может, чем и помогу. Нынче прекрасный денек, хотя позже будет гроза. Но времени пока довольно.

– Да в небе не видно ни облачка! – подняла глаза Меган.

– Я привык доверять своим старым костям – они лучшие подсказчики. Вот попомни мои слова: грядет непогода. Впрочем, увидишь сама… Гроза будет нешуточная.

– О да, гроза будет что надо! – пробормотала Меган, и седые брови Дункана удивленно взлетели.

– Сдается мне, сейчас ты имела в виду вовсе не погоду… Расскажи-ка мне, девочка, чем провинился твой бравый англичанин?

– А ты случаем не знаешь, где он сейчас? – живо спросила Меган.

Дункан поскреб подбородок:

– Вот что мне о нем известно: он купил землю в долине Глен Дориан, он связан с тобой обрядом скрепления рук – и все это он успел за какие-то несчастные три недели. Здешняя долина – удивительное место…

– Здесь сокровище! – выпалила девушка.

Старик посмотрел на Меган снисходительно, словно на малое дитя:

– Ну разумеется! Когда двое соединяются в любви, всегда возникает… сокровище. Теперь, от души надеюсь, вы останетесь вместе на всю жизнь. Так что сердечно вас поздравляю!

У Меган отвисла челюсть:

– Ты подумал, что я… о нет! Я не ношу дитя под сердцем, нет-нет-нет!

– Ну, пока не носишь, – подмигнул ей старик.

– Этого не будет никогда! – яростно вскричала девушка. – Я вовсе не о том. У Кита есть старое письмо, оно от Майри к ее мужу, Коннору… Написано оно было сразу после Инвернесской битвы. Майри упоминает сокровище, спрятанное в замке Глен Дориан. Вот почему лорд Россингтон заварил всю эту кашу с покупкой земель!

Старик сощурился и пристально взглянул на нее:

– Письмо, говоришь?

– Она доверила это письмо человеку по фамилии Линвуд, чтобы тот передал его Коннору, а этот англичанин оставил его у себя! Понимаете? Он оставил его у себя!

Дункан нахмурился и воздел узловатую руку:

– Не кипятись так, девочка моя. Натаниэль Линвуд был добрым и честным человеком – я помню его. – Старик, кряхтя, опустился на ближайший валун и жестом пригласил девушку присесть рядышком. – Устраивайся поудобнее, девочка, и я расскажу тебе все, что знаю. В ногах правды нет, а для меня, старика, тем более… – Старый Дункан достал трубку и сунул ее в рот, не закурив, а затем устремил взгляд на холмы, поросшие вереском. – Я прожил тут, в Глен Дориан, всю свою жизнь. И родился я здесь, в замке, надеюсь, что здесь и умру, ибо жизнь моя подходит к концу…

– А ты видел живую Майри? – перебила его Меган.

– Конечно, видел. Мой отец был личным шоннекайдом Коннора Макинтоша, а мой дед служил отцу Коннора… ну, и так далее, в глубь веков. Из меня с младых ногтей воспитывали будущего хранителя сказаний и традиций клана Макинтош, но на мне, увы, мой род прервется. – Старик почему-то указал трубкой на нее и продолжал: – Однако мой святой долг – хранить предания старины и передавать их потомкам. Так о чем говорится в письме?

Меган подробно поведала старику обо всем и увидела, как погрустнели глаза старого Дункана.

– Да, она написала это письмо сразу после сражения при Каллодене. В день битвы Коннор уехал на поиски своего названного брата – того самого Руарида, о котором говорится в письме. Он был младшим братишкой Майри, но Коннор, женившись на ней, нарек его своим родным братом. Руариду запрещено было в ту лихую пору выходить за пределы долины, однако он сбежал, чтобы увидеть своими глазами великую битву. По младости он считал это не более чем захватывающим приключением. Он хотел узреть Карла Стюарта во плоти, посмотреть, как горцы возьмут верх над англичанами, увидеть, как те побегут к себе на юг, поджав хвосты, словно шелудивые псы… Позже он рассказывал, что тогда по кустам вокруг поля битвы сидело множество любопытных ребятишек. Юному Арчи Фрейзеру было тогда всего девять – и он был там, наблюдая за отцом, предводителем клана Фрейзеров. Арчи потом часто рассказывал эту историю – в тот день он видел своего отца в последний раз… Если бы тогда вождь клана узнал, что его сопливый отпрыск сидит в кустах, то нещадно отлупил бы его и отослал к материнским юбкам, где ему и надлежало находиться. Впрочем, и сам парень горько сожалел, что стал свидетелем всего, что случилось в тот день при Каллодене. Ибо он видел такое, что никакому ребенку видеть не следует, в том числе и злую гибель родного отца… А Руарид, брат Коннора, находился в тот день подле своего приятеля.