Чарльз Эллингворт - Тихая ночь

— Папа, боши [28] Бош — презрительное прозвище немцев во Франции. уже здесь.

Дверь распахнулась. Отец успел одеться. На нем была рубашка с накрахмаленным воротником и галстук.

— Где?

Мари-Луиз показала рукой на окно. Отец зашел за занавеску и посмотрел вниз, а затем вернулся к ней.

— Где остальные?

Мари-Луиз пожала плечами.

— Не знаю, наверное, уже входят в город.

В этот момент послышался рев мотора, и грузовик с шумом выскочил на холм. Отец посмотрел на Мари-Луиз, кивнул, прошел в свою комнату и вернулся в пиджаке. Жестом он велел ей следовать за ним до входной двери.

Полуденный зной встретил их на пороге, и они какое-то время стояли бок о бок, не решаясь покинуть дом. Трое молодых людей поспешно застегивали форму и надевали каски, когда на улице появился штабной автомобиль, который медленно проехал мимо. Впереди сидели офицер с водителем, а сзади — двое солдат с выставленными в открытые окна автоматами. Следом проехали два грузовика, оставляя за собой клубы едкого дыма. Отец взял Мари-Луиз за руку, и они пошли за грузовиком, из кузова которого на них смотрели дула автоматов. Тотчас же изо всех углов стали появляться жители. Некоторые вели за руку детей, некоторые остались у дверей домов, некоторые выглядывали из окон. Грузовики заглушили двигатели, и солдаты высыпали на площадь, молниеносно построившись в две шеренги. Видимо, они долго добирались — форма и ботинки были ужасно грязными. На лица падала тень от металлических касок.

Во втором ряду Мари-Луиз увидела веселого загорелого солдата, правда, теперь его лицо не выражало эмоций. Подбородок вперед, глаза навыкате — настоящий воин-завоеватель.

Молодой офицер стоял в автомобиле, одна рука на переднем стекле, другая на поясе. Мари-Луиз наблюдала за тем, как его пальцы нервно сжимаются и разжимаются. На рубашке зияли дыры от пуль. Его рыжие волосы стали мокрыми от пота. Не обращая внимания на собравшихся, офицер достал платок и, словно перекрестившись, вытер лицо. Затем подождал несколько минут, пока стихнет скрип ботинок, покашливание в строю и наступит полная тишина. Мари-Луиз почему-то думала, что он начнет кричать, но офицер спокойно заговорил короткими предложениями, давая возможность переводчику выполнять свою работу. Не содержание его речи, но сам язык показался ей грубым и резким.

— Ваш город отныне находится под юрисдикцией Германии. До последующих распоряжений вводится комендантский час с восьми часов вечера до шести утра. Имеющееся оружие сдать немедленно. В случае неподчинения расстрел на месте.

Он перевел дыхание и снова вытер лицо.

— Все рода войск подчиняются законам военного времени. Мы — солдаты, а не варвары, поэтому если вы не будете оказывать сопротивления, вам нечего бояться. Мэр города или его заместитель, сделайте шаг вперед.

Мишель Анси, не взглянув на дочь, медленно пошел через площадь. Он остановился у машины и по-военному отдал честь. Мари-Луиз никогда не видела, как он это делает, ведь когда он служил в армии, она была еще совсем ребенком. Она подумала, что он держит себя с достоинством. Переводчик что-то сказал мэру, но что именно, Мари-Луиз не расслышала. Офицер вышел из машины и отдал честь господину Анси, правда, для этого он вытянул вперед руку. Затем они пошли в здание мэрии, на которой пока еще развевался французский триколор.

Выставив караульные посты, некоторые немцы принялись засовывать голову под колонку, некоторые улеглись в тени грузовиков и поливали лица содержимым фляжек, при этом игнорируя жителей, увлечено наблюдавших за происходящим. Двое мальчишек, раздобыв где-то палку, подошли вплотную к солдату, который как раз нарезал колбасу. Немец, оскалив частично выбитые зубы, протянул им большой кусок. Мальчик с палкой потянулся вперед, а второй крепко ухватил его за руку, словно боялся, что тот упадет с какого-то воображаемого утеса. Немец размахивал куском, заставляя мальчишку наклоняться все сильнее, и вдруг резко бросил кусок прямо в его руку, вызвав хохот товарищей. Не на шутку испугавшись, мальчишки пустились наутек и остановились только под большим деревом, где смогли наконец полакомиться добычей. Группа женщин, среди которых была и Мари-Луиз, стояла в стороне, молча наблюдая за происходящим. Вдруг один из солдат поймал ее взгляд и помахал рукой. Мари-Луиз поспешно отвела глаза. Женщины смотрели на нее с удивлением и укором.

— Он и двое других обогнали меня на дороге, когда я возвращалась из школы. Он еще мальчишка. Да они все зеленые юнцы.