Ксения Васильева - Западня, или Исповедь девственницы

С Санька как сто пудов свалилось. Он сразу же раскрыл холодильник, как только за хозяйкой затворилась дверь. Чего там только не было! И колбаса двух сортов — вареная и копченая, и банки с тушенкой, и шмат масла, и яйца, и молоко. А на холодильнике стояла банка с кофеем и пачка чая индийского. А потом Санек увидел и бутылку. Она лежала в холодильнике на нижней полке — водка хорошая, столичная, на заграницу, только бутылка всего ноль семь. Ладно, магазин рядом, она сказала, но от вида бутылки Санек повеселел и подумал, что может, и ничего, все обойдется, вот только с Леркой посоветоваться надо.

Он раскупорил бутылку, нашел стакан и выпил с удовольствием.

Тут Катьку прорвало:

— Папк, — заныла она, — не пей, ты пьяный напьешься, а как кто зайдет? И она на ужин звала…

Санька тоже прорвало:

— Да, заткнулась бы ты, дура! Папка твой сто потов спустил, пока там разговоры разговаривал. Ты-то небось молчком, с тебя взятки гладки! А теперь я и выпить не могу? Да мне сейчас ведро дай — не запьянею.

Катька, видно, что-то поняла и перестала нудить про водку, а Санек махнул еще стакан, и завеселело на душе! Но надо к Лерке идти — за советом…

Вдруг Катька тихо спросила:

— Папк, а это братик мой?.. Ну, этот, черный-то…

Санек аж охнул — ну зачем он эту деревню с собой приволок! Нужна она тут!

— Ты че, совсем екнутая? Какой братик, блин, где он? Этот старый уже мужик против твоего братика, дура! Он муж этой Инки, толстой, молодой, а патлатая — ихняя дочка. А хозяйка — мать этого, как его зовут-то? От мать-перемать, ни одного имени справного нету…

— Алек, — прошептала Катька, внутренне обливаясь слезами из-за того, что она такая глупая, что не могла отличить брата от чужого мужика…

— А-алик-фуялик! — сказал Санек, потягиваясь. В бутылке еще оставалось как раз на ночь, а сейчас к Лерке, там тоже выпить подадут, не без этого же! И уже примирительно он сказал: — Ты вот что, Катюха. Ложись-ка спать, намаялась, поди, сегодня. И ни в какой ужин к ним не иди. Закройся, вон крючок. Будут они там над тобой изгаляться, а ты девка простая, еще заревешь. Так что сиди здесь. Есть захочешь — вон полный холодильник забитый. Плитку умеешь включать. Все при тебе. Кофей вон даже. А я к Лерке схожу, надо посоветоваться…

Он думал, как пройти к Лерке — вдруг не пустят, но прошел свободно, хотя малый за стойкой, где написано «администратор», подозрительно посмотрел на него, но ничего не сказал: конечно, куртка у Санька и приличная вроде бы, а не такая, как у тех, кто здесь ходит.

Как только Лерка закрыла дверь, сразу бросилась к Саньку:

— Ну, рассказывай!

Кое-как, с вопросами Лерки, с ее догадками и подсказками он все же обсказал: и как встретили, и кто есть кто, и про старшую хозяйку, и про жену этого Алека, которая как домработница, и про патлатую, и что Катька сидит, как мумия, и молчит, и уже соплями шмыгает, боится он, что до рева недалеко. Он еще сказал, что Алека она приняла за братца…

И, рассказав все это, Санек опять как-то напугался и тихо спросил Лерку:

— Лер… а может, мне того… свалить?

Та молчала и думала что, наверное, Санек прав и ничего тут кроме лажовки не получится. Опять они в дерьме будут, как и прошлый раз с Марьей, когда Маринка все по полочкам разложила. Тут эта баба Алиса — конь с яйцами, чувствует Лерка это, чувствует, и как бы с ней не проколоться…

Но Лерке очень уж хотелось всем отомстить — вдруг вот кортить стало — как хотелось! Чтоб эта мадам заграничная узнала, почем пуд лиха! А то ей все можно! Почему? А Лерке — нельзя?! И Маринке было нельзя! Как попробовала с ними связаться, так и жизни решилась. Лерка тут испугалась немного, но потом прошло — она здесь не одна, Санек какой-никакой, но мужик не хилый!

— Слушай сюда, — сказала она Саньку строго, — никуда ты не сбежишь, не за то боролись. Ну, получишь ты еще пару разов по двести баксов — у старухи ведь не банк! — и все дела. И засядешь опять в нищете! А тут надо так сделать, чтоб они забоялись раскрываловки и платили за эти дела. Старуха ведь от жалости к тебе и Катьке дает, ей Сандрик откидывает. Понял? Или не понял? Чего молчишь? Забоялся? Волков бояться — в лес не ходить! А мы в самый тот лес и попали — к волкам, так что ж, теперь отступаться? Офигел? Кишка тонка?

Санек расстроился — эк она его костерит! Зараза! А верно ведь говорит — так они с гулькин хрен получат от бабки, а так… Может, тысячи огребут, тем более Наташка приедет…

И он пробурчал:

— Ну чего ты расходилась? Я что, я ж не отказываюсь. Так, примериваю, как лучше…