Ксения Васильева - Западня, или Исповедь девственницы

Ее мысли прервал телефонный звонок. Динар! Неужели еще с ним надо говорить? Да. Это был именно он.

Вкрадчиво, ласково поздоровался, спросил о самочувствии и сообщил, что прямо сейчас заедет поболтать. Наташа собрала все оставшиеся силы и сказала:

— Динар, я очень устала и уже легла, давайте завтра?

Но Динар не оставлял ее в покое:

— Как прошел просмотр?

— В принципе — прекрасно.

— Ну, если хорошо, тогда хорошо, — с некоторой угрозой сказал Динар, — однако завтра, дорогая, вам придется рассказать подробнее…

Это было как бы наказанием, он знал, что последнее время она еле терпела его посещения, но уж почти совсем не терпела свои поездки к нему: так наемный агент едет к своему хозяину.

…Не нравилась она сегодня Динару, ох не нравилась. Ладно, посмотрим, что дальше получится…

Но на сердце было неспокойно — зря он доверился бабам! Динар открыл компьютер и начал строчить письмо милому другу Проскурникову. Срочно надо его вызывать! Один он с этим бабьем точно не справится.

Наташа лежала под пледом и смотрела в окно на сгущающиеся сумерки. В доме тихо, она одна, но сейчас одиночество не угнетало, а наоборот — радовало.

Она вздохнула и перенеслась мыслями в Россию.

…Что там? Как? Где все? Что делают?..

Наташа попыталась сосредоточиться на мыслях о маме, но это не удавалось, и вдруг она вспомнила одну вещь, о которой как-то забыла, и сейчас эта мысль вылетела, как птичка из-под ног в высокой траве…

…Тогда, когда Сандрика еще таскали к следователю, а она была уже здесь и четко начала ощущать давление Динара, позвонил из России с дачи бывший муж Алек.

Они всегда долго болтали о том о сем, и эти звонки грели ее, тем более что и вторая семейная жизнь Алека как-то не очень удавалась…

И во всем была виновата она, Наташа!

В тот раз Алек испугался ее голоса, прерывающихся рыданий и, естественно, спросил, в чем дело.

И она, будучи в безумии и тревоге, произнесла:

— Сандрику грозит опасность!

— Какой Сандрик? — удивился Алек и тут же понял, что это ее любовник. Он так и сказал ей.

На что Наташа, совсем уже обезумев, закричала:

— Нет! Нет! Это мой сын! Сандрик!

Алек с минуту молчал.

Он не мог переварить эту истеричную информацию, которая вначале не укладывалась в голове, но потом как-то уложилась, но по-своему.

— Так у тебя сын? Кроме Гарьки? Ты мне наставляла рога, стерва? С кем? Говори!

Тут Наташа несколько пришла в себя и поняла, что она натворила — вот так, с ходу разболтала то, о чем не могла сказать Алеку годы, а наверное, нужно было… Но что делать сейчас?

Слезы быстро иссякли, и она, помолчав, — Алек продолжал орать, сказала спокойно:

— Это мой старший сын, старший, понял? Он родился до нашей встречи…

— Как? — голос Алека упал — теперь это было уже вовсе выше понимания. Ну, измена, любовник — это еще как-то можно было объяснить, но — сын старше Гарьки?.. Она же была совсем девчонка! Что там с ней происходит в этой Европе, она совсем свихнулась! Несет черт те что! И по телефону толком не поговоришь. Пусть пишет ему письмо! И не по «мылу», а рассудительно, на бумаге. И обо всем. И правду. Вранья ему хватает! Под завязку!

И Алек сказал Наташе об этом.

Она уже совершенно взяла себя в руки и повела тонкую ниточку полуправды-полулжи, полагаясь на то, что в конечном итоге ниточка выведет ее на прямую и ровную дорогу чистого вранья, которое так хотят всегда услышать и которое залечивает все возникшие от правды кровавые раны.

…Ах, эта правда! Кому она нужна?

С ней только неудобства!

Алек настаивал на письме, но она холодно повторила, что при встрече расскажет ему обо всем… История эта Алека никоим образом не касается, как, впрочем, и ее, но об этом потом, потом, а сейчас она просто в плохом настроении… А этот мальчик ей дорог как сын, потому что…

Наташа немного сбилась с ровной дороги и решила не продолжать, пока не придумает чего-нибудь прилично-достойного. И никаких писем!

Алек еще пошебуршился, но, уже затихая, спросил, когда она собирается сюда, на что она ответила, что не раньше, чем через полгода…

Такой был разговор.

И сейчас Наташа вдруг вживе вспомнила его. Почему? Может быть, там что-то происходит? Но что? Алек встретится с Сандриком? Но как? Никак. А если даже да, то Сандрик, этот ледяной торос, никогда ничего никому не скажет. А вариант для Алека она уже почти придумала, задействовав покойную Марину. Ничего получилось — сладко, слезно и правдоподобно.