Ксения Васильева - Западня, или Исповедь девственницы

— Купить — нет. Я вам подарю.

— Нет-нет, что вы… — опять забормотала Наташа, но он понял ее бормотание, подошел к ней медленной своей походкой и спросил:

— Эту?

Дело было как бы уже решено.

— Да, — прошептала Наташа. Именно эту, без серых мазков, полную игры и цвета, ей хотелось иметь, чтобы до конца понять ее тайный смысл.

— Хорошо, — кивнул барон, — вам ее положат в машину.

И довольно быстро пошел из комнаты. Спустились вниз. Барон вдруг стал каким-то хмуроватым. Наташа чувствовала неловкость, Анне тоже будто была чем-то расстроена, и они распрощались. Задержавшись на мгновение, Наташа сказала барону, чтобы он извинил ее за вторжение и что если он когда-нибудь захочет посмотреть еще раз свою картину — она улыбнулась, — то она рада будет видеть барона у себя.

«Охмурить», — как сказал Динар! «Да разве это возможно? Этого мудрого, тайного старого человека!» — подумала она.

Когда они подъехали к дому Анне, Наташа неожиданно спросила:

— А нельзя ли мне зайти к вам на чашечку чая?

Анне обрадовалась: ей так хотелось, чтобы эта женщина зашла к ней. И если они хотя бы немного подружатся, она, Анне, сможет рассказать ей кое-что, и кто знает… Анне даже готова была признаться впоследствии в том, что она получила от Динара деньги.

Они поднялись наверх, к Анне, та усадила Наташу на диван и засуетилась с чаем. А Наташа настолько была в своих мыслях, что даже не осмотрела жилище своей новой приятельницы. Приятельницы ли? Сейчас она думала, как ей отдать Анне деньги за картину. Она поняла, что та нуждается. Они стали пить чай, и Анне исподволь спросила: как ей показалось у Рихарда?

— Он очень мил, а коллекция великолепна! И картины вашего отца — чудо. — Наташа поставила чашку на стол и сказала, берясь за сумочку: — Ну, вот я выпила чаю, чего очень хотела, кофе надоел, и больше не стану вам докучать. Благодарю вас. — Она легонько положила руку на руку Анне, и эта простая благодарность вдруг приобрела теплоту и искренность, Анне понимающе кивнула.

— Я все-таки хочу, — Наташа замялась, — заплатить вам за картину. Нет-нет, не протестуйте! — быстро сказала она, увидев, что Аннелоре хочет возразить. — Я не могу принять такой подарок!

Она вынула деньги и засомневалась: достаточно ли?.. Спросила напрямую:

— Скажите мне, сколько?

Анне тоже замялась — отказаться из ложного благородства? Настоящего у нее давно нет. Изобразить из себя богачку? Нет, надо быть честной, но и разорять чем-то симпатичную теперь ей Наташу не хочется. Поэтому она вопросительно назвала довольно скромную сумму (для нее же — целое состояние!), и Наташа немедленно протянула ей деньги, там было больше, гораздо больше названной суммы.

Анне, увидев это, покачала головой, вздохнула, но все же взяла, а Наташа сказала:

— Простите, я знаю, что и этого мало…

— Не будем, милая Наташа, — сказала вдруг просто этот воробышек, крученный жизнью, но сохранивший все же добрые черты.

Наташа поднялась, и Анне решила, что момент наступил, и сказала как бы мимоходом:

— Ну, правда же, он очень мил, наш барон?

Это требовало ответа, и Наташа ответила искренне:

— Он мне понравился… Какой-то в нем покой и, знаете, Анне, сила — ее чувствуешь!

Анне была счастлива: да, именно это и ей внушал Рихард. Рядом с ним она была спокойна и ничего не страшилась, как ни странно.

— А что, барон никогда не был женат? — спросила, уже стоя у двери, Наташа.

— Нет, — со вздохом ответила Анне, так же, как Наташа, как бы мимоходом, — у него была в молодости романтическая история, но его любимая девушка, собственно, невеста, погибла в горах, под лавиной. С тех пор если что-то у него и было, то никто об этом не знал, да и давно, видимо, все кончилось. Он очень страдал раньше от своей глухоты… — добавила она замедленно, — знаете, у него развился комплекс, что он никому не нужен таким, ну и вообще…

Анне вдруг поняла, что далеко заходит в разговоре с этой дамой, — внешность ее сегодня импонировала, Наташа была такая незащищенная… Но больше Анне не скажет ни слова — нельзя обсуждать своих старых друзей с новыми, просто знакомыми, даже если они тебе симпатичны. Это неблагородно!

Наташа все поняла, улыбнулась еще раз, сказала, что была бы рада видеть ее у себя и что скоро она устроит чай.

Анне заалелась — ей так хотелось побывать у Наташи! Если бы Рихард куда-нибудь выезжал!

Они распрощались.

Первая мысль Наташи, когда она приехала домой, была: «Господи, как же я устала!» Она и не думала, что так можно устать от нескольких фраз, от чуточного сидения за столом, от взгляда на картины! Она сейчас была не в силах даже посмотреть на картину Селезнева, которая стояла завернутая в углу ее гостиной.