Ксения Васильева - Западня, или Исповедь девственницы

Лерка снова захохотала и сказала:

— Давай лучше выпьем. Маринку помянули, теперь — за наше здоровье. Ты вот не думал, кто ее грохнул? Не знаешь? Нет. И я не знаю. Может, и за квартиру? А убийца где? В тюрьме? Держи карман шире. Гуляет себе, посвистывает. Так что, Саня, если хочешь еще пожить, забудь и думать о квартире. Давай выпьем.

Санек туго задумался. Да, куда ни поверни, права Лерка. Это вчера его спьяну понесло — пойти воевать. С кем? И как? Если менты заодно с теми парнями были!

А Лерка меж тем тоже думала. И надумала. Но для этого ей нужен был мужик, и лучше — если не просто мужик, а Санек. И вот он здесь! «Перст судьбы», — сказала бы Маринка. Но как-то немного боязно было раскрываться Саньку. Ведь она его совсем не знает. Семья у него, дети, жена, сам — сильно пьющий… Все это минус. Все это против него. Она ему расскажет, втравит, а он либо не сделает — запьет, как не раз уже бывало, либо сделает и пошлет ее куда подальше. Скажет: «Я тебя знать не знаю». Все может быть. Но!.. «Кто не рискует, тот не пьет шампанское», — так тоже говорила Маринка и всегда рисковала.

И Лерка решилась:

— Сань, у меня лучше мысль есть. — Теперь надо было ему все рассказывать. Как он это примет? Ох, завариваешь ты кашу крутую, Лерка!

Санек посмотрел на нее без особого интереса, — какая у нее мысль, что эта бабенка может?! Вот Маринка — та бы надумала!

Лерка вздохнула и сказала, как в холодную воду прыгнула:

— Сынок твой жив-здоров, ну, который от Наташки…

Санек вытаращил глаза:

— Ты че, дуришь меня? Он же помер!

Лерка опять расхохоталась:

— Здоров он и весел! И тебе того же желает. Просто Маринка не успела выкрутить из этого ничего. Так вот. Теперь мы попробуем.

Санек не мог прийти в себя: как — жив? Как — здоров? Откуда ей это известно, ведь Маринка сказала… Ей-то чего от него скрывать было? Вместе чего-нибудь и скрутили бы.

А Лерка продолжала:

— А вот с этого дела я комиссионные возьму. Потому что сам бы ты ни в жизнь не узнал! Понял?

Санек еще плохо соображал и подумал, что эта Лерка с него уже деньги драть собирается. Если бы с квартирой помогла, тогда бы он честно с ней рассчитался. А тут — нате, ничего не известно, вранье какое-то и сразу денежки. Шиш ей. Он прищурился зло и ответил:

— Шиш тебе. Какие комиссионные? С чего? За курей, что ли, этих? Да я сам деньги давал!

«…Какой же он все-таки дурной, — даже поморщилась Лерка. — Вот почему Маринка его и отстранила ото всего, отбрехалась, что помер… Но где теперь Маринка! На том свете. А они пока на этом, и никого у нее больше нет, кому она могла бы довериться. Санек. И все. Надо его в чувство приводить. Начала — заканчивай!»

— Са-ань, — протянула Лерка с укоризной, — я что, с тебя сейчас деньги беру? Или что? Да не о них речь. Они — потом, если получится, понял?

Она в упор посмотрела на него, и у Санька немного прояснилось в голове. Надо послушать, что она скажет. Он вдруг вспомнил, что она сказала про сына! А он, дурак, только про деньги и услышал. Надо все послушать, может, и дело скажет, а там уже судить-рядить.

— Давай, — сказал он.

— Короче, повторяю, — сказала сурово Лерка (с ним надо так), — сынок твои жив и здоров…

— А не брешешь? — с сомнением перебил ее Санек.

Лерка нарочито горестно вздохнула:

— Дурак ты, Санька. Сам его увидишь, если, конечно, захочешь. — Она увидела, что Санек опять готов перебить ее каким-нибудь идиотским вопросом, и упредила его: — Молчи, дай я все скажу, а там хоть весь день кумекай и спрашивай… Так вот. Родила его Наташка у Маринки в квартире, и акушерка была, тоже сейчас жива-здорова, Нинкой зовут. А потом они сыночка твоего подкинули одним бездетным, понял? И эти бездетные, пожилые уже, от радости полные штаны наложили и Сандрика выходили и вырастили. Я ведь его видела, когда он постарше был, и маленьким видела, мы с Маринкой потихоньку ездили смотреть…

Тут Санек не сдержался:

— А мне чего ж Маринка лапшу на уши вешала, что помер он?

Лерка снова усмехнулась:

— Не помер. И красавчик, и богатенький, понял? Они с твоей Маринкой такие делишки проворачивали! Я на суде была, знаю…

Санек испугался:

— Так че, он сидит? Во дает! — Ему и огорчительно это стало, и вместе с тем как-то неизвестный сын стал ближе: тоже вот сидит…

Лерка сказала:

— Не знаю, сидит ли, нет… Но думаю, нет. Наташка его откуда хочешь вытащит!

Санек просто глаза лупил и снова спросил:

— Значит, она все ж таки его признала, сына-то?

Лерка как-то ехидно ответила: