Ким Уилкинз - Призрак острова 

По мне пробежал электрический разряд.

— Что он сделал?

— Он отменил наш паром с продовольствием, потому что он хочет быть уверен, что Марианна не сбежит от него.

— Но что же мы будем есть?

— Он хитрый. Он заказал двойной запас продуктов, как только Марианна заговорила о привидениях.

Я молча выслушала все это, пытаясь держать себя в руках. Вовсе необязательно, что Один отыщет нас уже на этой неделе. Возможно, нам удастся благополучно спастись на следующей.

Но если он уже почувствовал наше присутствие, о чем говорил Видар…

Тогда мы были здесь в ловушке, в милях от большой земли. В его власти на острове в холодном море.

В выходной, во время матча на настольному теннису, я сидела в углу комнаты отдыха, держала в руке пластиковый стакан с ромом и сверкающими глазами смотрела на Магнуса. Пару раз он кинул на меня взгляд, но продолжал болтать с Фридой и Гарстеном, обнимая Марианну за талию. Он притворялся, будто не видит меня. Этот идиот собирался все разрушить, думая не своими крошечными мозгами, а своим крошечным пенисом.

Я вылетела в первом сете, потесненная Фридой, которую в свою очередь обыграл Ёзеф. Сейчас за столом бились Ёзеф и Алекс, любовники в жизни, но отчаянные соперники за теннисным столом. С момента моей дисквалификации я успела прилично напиться. Дождь барабанил по крыше, заглушая диск U2, который поставил Гуннар. Чем больше я пила, тем больше росло мое беспокойство и раздражение.

— Матч-пойнт! — крикнул Гордон, который выступал судьей. — Давай, Алекс, ты можешь победить его.

— Мне нужно еще выпить, — сказала я в пустоту и направилась в кладовку, куда Гарстен спрятал алкоголь, тщетно стараясь, чтобы я не нашла. Я плеснула рома в стакан, когда услышала, как кто-то вошел в комнату.

— Виктория, — сказал Магнус.

Повернувшись, я почувствовала, как мои руки сжались в кулаки сами собой.

— Что? — спросила я.

— Ты глаз с меня не сводишь целый вечер. Ты настаиваешь, что не ревнуешь меня к Марианне и еще…

— Я не ревную, — закричала я и почувствовала, как комната немного поплыла влево. Приложив усилие, я выпрямилась и посоветовала сама себе, не вести себя, как пьяная дура.

— Тогда в чем дело?

— Я злюсь, когда вы потакаете своим капризам.

Магнус посмотрел на меня удивленно.

— Я пропущу это мимо ушей, Виктория, но я не могу видеть, когда ты так много пьешь…

— Почему вы отменили паром?

— Я совершил административную ошибку, слишком расширив наш бюджет, и поэтому решил ее исправить. Я начальник станции и потому сам принимаю решения.

— Вы в самом деле думаете о бюджете, Магнус? Или о том, чтобы продолжать трахаться со своей любовницей?

— Я предупреждаю тебя…

— Предупреждаете меня? Вы думаете, я боюсь вас? У меня полно других вещей, которых стоит бояться.

— Это твое последнее предупреждение. Я могу уволить тебя за неподчинение.

— Тогда вперед, увольняйте меня.

Наступила пауза, во время которой Магнус боролся с краской, заливавшей его лицо, а я подумала, почему я не вняла своему совету не вести себя, как пьяная дура.

— Виктория, мы обсудим это в понедельник утром, на рабочем месте. — Он повернулся, чтобы идти. Я почувствовала, что сейчас взорвусь.

— Пожалуйста, Магнус, — сказала я. — Пришлите паром в среду. Я должна уехать с этого острова.

Он остановился и посмотрел на меня:

— Виктория? Ты же не собираешься сбегать от сверхъестественных явлений, как это хочет сделать Марианна?

— Я хочу уехать домой, — ответила я, и мой голос задрожал.

— Ты пьяна, — произнес он нетерпеливо. — Поговорим в понедельник.

— Пожалуйста, Магнус.

Магнус вышел, не сказав больше ни слова, и я опустилась на скамейку, держа стакан с ромом. Мне хотелось знать, что сейчас делает Видар.

Громкий крик триумфа, донесшийся из комнаты отдыха, говорил о том, что за теннисным столом объявили чемпиона. В дверном проеме появилась голова Гуннара.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Я поругалась с Магнусом, — ответила я безразличным голосом.

Подойдя ко мне, он обнял меня за плечи.

— Ты слишком увлеклась ромом.

— Да, я немного перебрала.

— Вики Скотт, не важно, какие трудности происходят сейчас в твоей жизни, и что толкает тебя вести так, ты можешь не волноваться, — о твоей тайне никто не будет знать, кроме меня.

Он провел рукой по моим волосам.

Я наклонилась к нему и произнесла заплетающимся языком:

— Это правда, ведь во мне нет ничего особенного.

Тогда почему Видар любит меня? Зачем он ждал тысячу лет, чтобы провести со мной всего лишь полвека?