Куртис Ситтенфилд - Мужчина моей мечты

— Все меньше и меньше. У меня были дела в «Короле Пруссии», но вряд ли можно назвать поездку в этот отстойник путешествием. Путешествие у меня было в прошлом месяце, когда я ездил во Флориду, но не по работе, а отдохнуть.

Отец наклоняется вперед.

— Достань, пожалуйста, с полки вон тот альбом. Тебе понравится.

Когда альбом оказывается у нее в руках, он жестом подзывает ее к себе. Им что, нужно будет сидеть рядом на диване? И с каких это пор отец стал фотолюбителем? Когда мама их фотографировала, у него никогда не хватало терпения стоять неподвижно и ждать, пока выглянет солнце или Анна начнет улыбаться. Он всегда подстегивал жену: «Давай побыстрее, Кэтлин. Фотографируй как есть».

— Я ездил с двумя друзьями, Говардом Донованом и Ричем Инслоу, — поясняет он. — Инслоу тоже в разводе.

Анна не помнит, чтобы у ее отца когда-нибудь водились друзья, по крайней мере близкие. И Донованы, и Инслоу состояли в том же загородном клубе, что и Гавенеры (после развода мать потеряла право состоять в клубе, поэтому Анна очень редко бывала там), но они были лишь шапочными знакомыми. У Анны вдруг мелькнула мысль, что отец перестал встречаться с женщинами примерно в то же время, когда мать снова начала встречаться с мужчинами. После развода он несколько раз пытался с кем-то сойтись, но безуспешно.

— Мы ездили в Клируотер играть в гольф. Решили устроить себе длинные выходные, — продолжает рассказывать отец. — Вот смотри, здесь мы жили. Там прекрасные поля для гольфа и отличный вид на океан. Это на берегу Мексиканского залива.

Трудно себе представить, что отец ходил в магазин, покупал там этот альбом в голубом кожаном переплете, а потом, возможно, сидел вот на этом самом диване и засовывал фотографии под прозрачный пластик. Но фотографии были не подписаны и никак не отсортированы: в альбоме оказались почти одинаковые, а также нечеткие фото и те, на которых кое-кто получился с закрытыми глазами. Вот фотография Говарда Донована и Рича Инслоу в зале ожидания в аэропорту Филадельфии; Рич ест какой-то бутерброд. А эти сделаны из окна самолета, когда он шел на посадку. На других снимках Говард запечатлен за рулем машины, а Рич на переднем сиденье с картой в руках. А вот они все вместе выгружают клюшки из багажника взятой напрокат машины на стоянке. Постепенно настроение отца улучшается и достигает высшей точки, когда дело доходит до фотографий их последнего вечера перед отъездом, который они провели, как он пояснил, в «восточном ресторане». На двух снимках Рич обнимает молодую темноволосую официантку в синем с белым кимоно; на других фотографиях Анна видит интерьер (там много бамбука, можно было даже снять обувь и сидеть на полу, но отец с товарищами, по всей вероятности, от этого отказались); и, наконец, самая любимая фотография отца из этой серии — блюдо с суши и сашими, которые заказал Говард. Он показывает на слизистые розовые с коричневыми пятнами прямоугольные кусочки рыбы, разложенные на горке темно-желтого риса.

— Знаешь, что это такое? — спрашивает отец, тыкая пальцем на кучку чего-то зеленого.

— Васаби, наверное?

— Эта штука просто убойная! Она называется японский хрен. Клянусь, если только коснуться его языком, из глаз в три ручья текут слезы.

Анна потрясена, она даже не решается посмотреть на отца. Перевернув страницу, он приступает к описанию десерта. Он не запомнил его названия, но с восторгом вспоминает, как это блюдо принесли к их столу в горящем виде. Анна совершенно сбита с толку. Оказывается, ее отец — это человек, которого, во-первых, может привести в хорошее настроение вид суши. Во-вторых, он ходит в ресторан с фотоаппаратом! Ее отец отвратителен . Даже его внешняя красота, думает она, глядя на одну из фотографий, это неинтересная, выхолощенная красота средних лет мужчины, снимающегося для рекламных приложений к воскресному выпуску газеты «Инквайер». Как она могла когда-то считать его монстром? Помнится, как он говорил им о своем главном жизненном правиле: «Есть много в жизни законов, которые ты можешь нарушить. И о большинстве из них ты узнаешь только тогда, когда их нарушишь». Или она сама придумала это правило? Хорошо, что она встретилась с ним сейчас, пока еще не сдалась и не стала жить, руководствуясь этим убеждением. А ведь вся ее жизнь — не только детство, но и юность, и зрелость вплоть до этого самого дня — сводилась именно к этому. Теперь она понимает, что Эллисон отказалась следовать этому правилу много лет назад, и именно поэтому она не ссорится с отцом и не прекращает общение с ним на годы. Зачем себя утруждать? Анна всегда подозревала, что Эллисон любит отца из-за страха перед ним, но оказывается, что, наоборот, это Анна считала его намного более злым, чем он есть на самом деле.