Куртис Ситтенфилд - Мужчина моей мечты

Оливер пожимает плечами.

— Конечно.

— Но ты помнишь, что я с ним несколько лет не встречалась?

— Да, если не ошибаюсь, после того инцидента, когда он хотел накормить тебя равиоли.

Когда разговариваешь с Оливером, часто создается такое впечатление, что он не слушает, но у него отличная память. Это и обидно, и приятно одновременно.

— Если я решу повидаться с отцом, ты поедешь со мной? — спрашивает Анна.

— Хочу ли я или поеду ли я?

— И то, и другое, надеюсь.

— Поеду ли — да. Хочу ли — нет.

Похоже, Оливер заметил, что Анна огорчена, потому что берет ее за плечо и притягивает к себе так, что теперь она боком прижимается к его груди. Зажженная сигарета, наверное, находится в опасной близости к ее волосам, но такое положение очень напоминает то, о чем она думала, когда хотела толкнуть его головой.

— Мне не нужно с тобой ехать, Анна, — произносит он таким голосом, каким любящий отец успокаивает обиженного ребенка. — Ты уже большая девочка.

Выйдя из лифта на четвертом этаже, Анна направляется по ковровой дорожке вглубь коридора и останавливается, когда находит дверь в квартиру отца. Он прожил здесь уже почти десять лет с тех пор, как продал их дом на Мэйн-лайн. Сердце готово вот-вот выскочить из груди, но Анна стучит в дверь не раздумывая. Когда отец распахивает дверь, на его лице играет вежливая приятная улыбка — так он мог бы улыбаться, встретившись со взрослой дочерью соседа.

— Заходи, — приглашает он.

Анна проходит за ним и берет предложенную диетическую кока-колу. Как-то дико видеть, что отец пьет диетическую кока-колу, но Анну больше всего поражает то, что он прекрасно выглядит. В пятьдесят восемь лет отец все еще аккуратен и подтянут, седые волосы тщательно причесаны, на ногах легкие туфли, а одет он в брюки цвета хаки и синюю рубашку поло, из-под которой выглядывает серая футболка. Если бы он был незнакомым человеком, которого Анна случайно увидела на улице, она бы подумала, что у этого мужчины есть кому следить за его внешностью. Она бы решила, что этот человек женат на прекрасной женщине и сегодня вечером они с ней идут на какой-нибудь торжественный прием.

Они располагаются в гостиной, и отец сдержанно произносит:

— Давно не виделись, Анна. Должен признаться, меня удивил твой звонок сегодня утром. И чем же вызвана такая честь?

— Эти выходные я проведу в городе, — говорит Анна.

— Ну да, конечно. А твоя мать становится весьма состоятельной женщиной. Кто бы мог подумать!

— Фрэнк — приличный человек.

— Я могу рассказать тебе, кто такой Фрэнк Макгуайр. Он — расчетливый делец, который не боится запачкать руки, вот так.

— А вы знакомы?

— Естественно. Близко я его не знаю, но мы встречались. В этом городе он хорошо известен.

— А с нами он ведет себя по-простому, — замечает Анна.

— Ну а ты-то сама чем занимаешься? Я не сомневаюсь, что у тебя прекрасная работа, которая тебе нравится.

Если бы отец действительно расспрашивал Эллисон про Анну, он бы наверняка знал, чем занимается его младшая дочь.

— Я работаю в некоммерческой организации, которая посылает музыкантов, играющих классическую музыку, в общеобразовательные школы, — говорит она.

— Смешно. Я помню, каких трудов в свое время стоило заставить тебя сесть за фортепьяно.

— Ты путаешь меня с Эллисон. Я никогда не училась играть на фортепьяно.

— То есть как? Ты же ездила заниматься с той мымрой на Баркхурст-лейн.

— Это точно была Эллисон.

— Так, значит, ты не занималась музыкой? Бедный ребенок. Тебя лишили детства!

— Ладно, неважно, — ровным голосом произносит Анна. — Сейчас я занимаюсь сбором средств.

— Для некоммерческой организации? И ты, и твоя сестра оказались слишком мягкосердечными.

— Но ведь ты, папа, и сам служил в Корпусе Мира.

Его лицо исказило некое подобие улыбки.

— Трудно поверить, да? А я всегда думал, что одна из вас займется бизнесом или поступит на юридический. Кстати, еще совсем не поздно! Тебе скоро двадцать шесть исполняется?

Анна кивает. Ничего более неподходящего для себя, чем бизнес и юриспруденция, она не может представить.

— Ты бы уже половину отучилась. Получила бы магистра, а это открывает хорошие перспективы. Если бы мне было столько лет, сколько тебе сейчас, я бы сам этим занялся. Ладно, не бери в голову, все это чушь собачья.

Анна снова кивает. Пожалуй, она посидит еще минут пятнадцать, и хватит.

— А ты много путешествуешь по работе? — спрашивает она.