Нора Робертс - Братья по крови [litres]

– А Гатри лишь улыбается в ответ. Знаете, такая улыбка, не разжимая губ. Потом берет лежащую на столе вилку и втыкает в щеку Диббса. И пошел дальше. Крики, шум, вилка торчит из щеки мистера Диббса, и по щеке течет кровь. Гатри останавливается позади второй дорожки и пьет пиво.

Кэл сделал большой глоток, чтобы собраться с мыслями.

– Мой отец хотел нас увести. Поднялась суматоха, а спокойным оставался только Гатри, хотя именно он, по всей видимости, и сошел с ума. Твой отец бросился на помощь Диббсу. – Кэл повернулся к Фоксу. – Я помню, как он поддерживал голову раненого. Диббс уже выдернул вилку, а твой отец схватил салфетки и остановил кровь. Когда он вез нас домой, его руки были в крови.

Кэл покачал головой.

– Впрочем, неважно. Нас отвезли домой. Гейдж поехал со мной – мой отец об этом позаботился. Сам он вернулся уже ночью. Я слышал, как он приехал; мать его ждала. Я слышал его рассказ: Гатри арестовали, а он сидел в своей камере и смеялся. Как будто это удачная шутка. Потом, когда все закончилось, Гатри ничего не помнил. Никто не помнил, что происходило в ту неделю, а если и помнил, то отмахивался. Мистер Гатри больше не приходил в клуб. Следующей зимой они уехали.

– Что еще случилось той ночью? – спросила Сибил.

– Изнасиловали девушку. – Гейдж поставил пустую чашку на каминную доску. – Встречалась со своим приятелем на Дог-стрит. Он не остановился, когда она сказала «нет», не остановился, когда она стала плакать, кричать. Изнасиловал на заднем сиденье своего «Бьюика», потом вышвырнул прямо на дорогу и уехал. Пару часов спустя врезался в дерево. Оказался в той же больнице, что и девушка. В отличие от нее, не выжил.

– Домашняя собака напала на восьмилетнего мальчика, – продолжил Фокс.

– Посреди ночи. Пес три года спал с ребенком. Родители проснулись от детского крика, а когда прибежали в спальню, собака набросилась и на них. Отцу пришлось отбиваться бейсбольной битой.

– А потом стало еще хуже. В эту ночь и в следующую. – Кэл тяжело вздохнул. – Хотя он не всегда ждал ночи. Не всегда.

– Тут просматривается закономерность, – задумчиво произнесла Куин и подняла глаза, когда голос Кэла прервал течение ее мыслей.

– Какая? Обычные люди вдруг звереют или сходят с ума?

– Мы все видели, что случилось с Лэмпом. Только что ты рассказал о другом домашнем питомце, думаю, были и еще подобные случаи. А первый инцидент, свидетелями которого вы стали, произошел с мужчиной, выпившим несколько кружек пива. Вероятно, он был немного пьян. В таком состоянии разум притупляется. Ты становишься восприимчивым.

– Значит, Гатри легче поддавался воздействию, потому что был пьян или, по крайней мере, под мухой? – Фокс сел. – Вполне логично.

– Сексуальное возбуждение и неудовлетворенность тоже затуманивают мозги. – Куин постучала карандашом по блокноту. – Приведите в такое состояние подростка, и он станет восприимчивым.

– Убедительно. – Кэл провел руками по волосам. Почему они сами этого не заметили? – А еще мертвые вороны. В том году в наш день рождения вся Мейн-стрит была усыпана десятками мертвых ворон. Некоторые птицы погибли, когда бились в окна. Мы всегда думали, что тут есть какая-то связь, хотя никто из людей не пострадал.

– Так всегда начиналось? – спросила Лейла. – Вы не помните?

– Первое, что я помню из следующего раза, – Майерсы нашли соседскую собаку, утонувшую в их пруду на заднем дворе. Потом была женщина, которая заперла ребенка в машине, а сама отправилась в салон красоты – маникюр, прическа и все такое. – Это были уже девяностые годы, – прибавил Фокс. – Кто-то услышал детский плач, вызвал полицию. Копы вызволили малыша, но когда пришли к женщине, та заявила, что у нее нет детей. И она не понимает, о чем они толкуют. Потом выяснилось, что она две ночи не спала – у ребенка были колики.

– Лишение сна, – записала в блокнот Куин.

– Мы поняли, что опять начинается, – медленно произнес Кэл. – Сомнений не осталось вечером того дня, когда нам исполнилось семнадцать. Лайза Ходжес вышла из бара на углу Мейн-стрит и Батлфилд, разделась догола, вытащила из сумочки револьвер двадцать второго калибра и стала стрелять по проезжающим машинам.

– В одной из машин сидели мы, – прибавил Гейдж. – Слава богу, она плохо стреляла.

– Но попала тебе в плечо, – напомнил Фокс.

– Она тебя ранила?

Гейдж небрежно улыбнулся Сибил.

– Царапина. На нас все быстро заживает. Нам удалось отобрать у нее револьвер раньше, чем она успела еще кого-нибудь подстрелить или пока ее не сбила машина, поскольку голая Лайза стояла прямо посреди дороги. Потом она предложила нам сделать минет. Ходили слухи, что она в этом деле мастер, но у нас не было никакого желания проверять.