Джеймс Уоллер - Унесенные ветром. Век XX

Прямая и тонкая, она не походила на женщину, которой скоро исполнится шестьдесят лет. Только подойдя к ней поближе, Уэйд разглядел густую седину в ее огненно-рыжих волосах. Морщины на очень светлой, почти не тронутой загаром коже миссис Тарлтон казались тщательно вымытыми и словно бы отбеленными.

— Боже мой, Уэйд, мальчик, дай-ка я тебя разгляжу, как следует! — воскликнула Беатриса Тарлтон, словно она не видела Уэйда по меньшей мере уже лет десять, хотя на самом деле прошло около двух. Они заезжали сюда с Уиллом осенью позапрошлого года.

— Нет, какая сейчас настала жизнь! — голос Беатрисы Тарлтон звучал молодо и звонко. — Мы, ближайшие соседи, не видимся по нескольку лет! А когда-то! Почти каждую неделю то там, то здесь устраивались пикники, приемы. А ведь тогда все были заняты ничуть не меньше, чем сейчас, пожалуй, даже больше. Теперь я знаю о жизни у вас, в Таре, меньше, чем о жизни в Атланте или даже в Новом Орлеане. Как твоя тетушка Сьюлин, как ей удается справляться с хозяйством? Бедняжка, она всегда была такой изнеженной. Вот твоя мать — совсем другое дело. Вылитый Джералд О’Хара, твой покойный дед. О, ей много удалось преодолеть, твоей матери. Какие-нибудь вести есть от нее?

Уэйд пожал плечами и пробормотал нечто не очень разборчивое. Последнее письмо из Европы пришло еще в марте, до этого корреспонденция поступала не чаще.

— Ну да, эти ее родственники-ирландцы. — В тоне миссис Тарлтон не слышалось ни осуждения, ни сожаления, ни сочувствия. — Новые времена. Твой дед рвался сюда, в Новый Свет, а твоя мать почему-то предпочитает Старый.

Насколько Уэйд знал из рассказов старших, Джералд О’Хара покинул тот самый Старый Свет не совсем по своей воле. И вроде бы даже не он первый из ирландцев разрешил таким образом дилемму: быть повешенным или эмигрировать.

— Миссис Тарлтон, — Уэйд улыбнулся слегка застенчивой улыбкой. — Я ведь приехал к вам за тем, чтобы купить у вас лошадь.

— Купить? Лошадь? — она немного отступила, вся подобранная, вроде бы даже напряженная, в старомодной темно-синей амазонке. — Ты любишь лошадей, мальчик? Твой дедушка знал толк в лошадях, о! Похоже, у вас с мистером Бентином неплохо идут дела. Ведь у меня только скаковые лошади.

— Я знаю, миссис Тарлтон, — Уэйд снова улыбнулся, но на этот раз он представлял собой бесконечное терпение. Сейчас Беатриса Тарлтон закатит ему самую настоящую лекцию о том, что только истинные джентльмены понимают толк в лошадях, о том, что у нее чистокровные и очень гордые животные, которых нельзя унижать грубым обращением, не говоря уже о побоях, чью волю нельзя насиловать и так далее.

Но Беатриса Тарлтон словно бы прочла мысли Уэйда, неотрывно глядя в его карие глаза.

— Да, мальчик, ты должен любить лошадей. Как ты все-таки вырос! — неожиданно воскликнула она, словно впервые увидела его. — Знаешь, у меня тоже были очень высокие мальчики. Брент и Стюарт. Том и Бойд были поменьше. Странно… Гамильтоны. Я помню твоего отца. Ты очень похож на него лицом. Но он не был таким высоким. Хм… Я-то всегда считала, что Гамильтоны… Нет, в тебе чувствуется порода, мальчик. Твой дедушка был совсем коротышкой, но это вовсе ничего не значит, иногда порода проявляется даже через несколько поколений. Итак, ты хочешь купить себе скаковую лошадь? А для чего она тебе нужна?

— Естественно, для того, чтобы ездить верхом, — теперь улыбка Уэйда выглядела совсем простодушной.

— Но мои лошади достаточно дорого стоят, мальчик.

— Я знаю, миссис Тарлтон, но ведь это же ваши лошади.

Беатриса Тарлтон внимательно, очень внимательно посмотрела на него. Этот красивый высокий юноша с вьющимися каштановыми волосами был предельно серьезен.

Уэйд возвращался в Тару верхом на своей покупке — гнедом жеребце Лавджое, здоровенном трехлетке. Конь был покладистым, послушным. Уэйд скакал на нем без седла, но ему совсем не составляло труда управлять этим крупным, ладным животным. Лавджой чувствовал малейшее натяжение повода, реагировал на легчайшее прикосновение каблука к боку.

Въезжая в кедровую аллею, ведущую к дому, Уэйд заметил незнакомый экипаж, запряженный парой лошадей. Он не пытался даже предположить, кто бы это мог быть. Уэйд преодолел уже больше половины аллеи, когда увидел на крытом высоком крыльце человека, показавшегося ему удивительно знакомым. Широкие плечи, на которых красовался светлый, странного кроя короткий сюртук, такие же светлые брюки, ниспадавшие на изящные светло-коричневые ботинки. Мужчина стоял вполоборота к Уэйду, пытаясь рассмотреть что-то там вдалеке, где кончались белеющие уже хлопковые поля и начиналась гряда леса. Но вот незнакомец обернулся на стук копыт, и Уэйд увидел узкий нос над черной полоской усов, черные глаза под сдвинутыми бровями.