Ольга Шумяцкая - Комедия дель арте

Паника ощущалась все ближе. «Сколько человек может выдержать без воды? — судорожно думал Джузеппе. — Сорок два дня? Нет, сорок два дня без пищи, а без воды? Сколько? Сколько? День? Два? Час? Нет, час маловато. До утра, наверное, продержусь. А утром? Что будет утром? Кто меня спасет?» Обливаясь потом, теряя последние капли влаги и последние остатки разума, Джузеппе потянулся к кнопке вызова диспетчера. Но кнопка отсутствовала. Лифт не был рассчитан на аварию. С диким рыком Джузеппе бросился на дверь и принялся грызть ее, чувствуя, как сейчас упадет в голодный обморок. Но тут новые ощущения отвлекли его от поедания железа. Нижняя передняя часть туловища дала о себе знать самым гадким образом. Джузеппе захотел писать. «Писать или не писать — вот в чем вопрос?» — вопрошал Джузеппе, воспитанный мамой в уважении к местам общественного пользования. Он сжал колени, надул щеки и приготовился крепиться. Однако траектория движения каловых масс по желудочно-кишечному тракту резко изменила направление его мыслей. Джузеппе с ужасом понял, что сейчас произойдет страшное. Он схватил себя обеими руками за ягодицы, сжал их и застонал. «Спокойно! Спокойно! — утешал себя Бешеный Джузеппе, мучаясь одновременно от жажды, голода и желания посетить комнату уединения сразу по двумя вопросам. — Вспомни, когда ты ел последний раз. А пил? А писал? А все остальное?» Джузеппе напрягся и вспомнил, что перед началом операции порядочно заправился в ближайшей американской забегаловке. Съел два гамбургера с порцией жареной картошки, пирожок с яблоком, мороженое и выпил поллитровую кружку пива. Там же, в забегаловке, он посетил клозет и избавил организм от излишеств. Он всегда так делал, когда шел на дело. Облегченно вздохнув, Джузеппе разжал ягодицы и колени и сел на пол. Опасность отступила.

Часы шли за часами. Он сидел на полу и ощупывал живот в районе аппендикса. Что-то не нравился ему этот отросток. Боль, начавшаяся легким покалыванием, усиливалась и постепенно становилась невыносимой. Джузеппе уже не сидел, а лежал, скрючившись и подтянув колени к подбородку. Лоб его покрылся испариной, ноги свела судорога, температура подскочила до 40 градусов по Цельсию. Джузеппе приготовился достойно принять смерть, скрестил руки на груди, но тут кабина дернулась, и лифт поехал вверх.

На двадцать первом этаже обезумевший Джузеппе вывалился из лифта прямо в руки портье. Он лежал посреди коридора, а вокруг него валялись один пистолет, две гранаты, килограмм тротила и огнемет.

— Я, к-к-кажется, в л-л-лифте з-з-застрял, — обратился он к портье.

— Да, синьор, — невозмутимо ответил портье. — Задержка десять секунд.

Но Джузеппе не слушал. Подняв глаза к небу, он возблагодарил Господа за счастливое спасение. Высоко под потолком длинная стрелка больших настенных часов перескочила через одно деление. Часы показывали ровно 10.46.

Эта история совершенно выбила Бешеного Джузеппе из колеи. И он перестал быть Бешеным Джузеппе. И снова стал типичным Чучелло. Я вам больше скажу: он отказался от профессии, сидел дома, ныл и решительно не знал, чем заняться. Наш герой потерял опору в жизни. Он совершенно не знал, куда приткнуться, и переживал полный душевный раздрызг. Можно сказать, что его душевная организация не была зарегистрирована ни в одной божественной канцелярии и в смысле финансовой отчетности не могла считаться юридическим лицом. А физическим она и так не была. Короче, шарашкина контора. Менеджмент этой самой души Чучелло осуществлял никудышный, наделал моральных долгов и полностью обанкротился. Сначала было попытался заняться легальным бизнесом и заключить с Нинеттой некоммерческое партнерство, но не вынес бюрократических проволочек. Лицензия у него была только на убийство. Аренда помещения для душевной организации была не нужна. Регистрационная палата, куда он ткнулся, носила порядковый номер шесть. А делопроизводство не шло, потому что никаких дел он не производил. Акционерное общество открытого типа, созданное им под конец, требовало незамедлительного выпуска и продажи акций. Чучелло выпустил акции и выставил себя на торги. Но что, скажите на милость, мог он предложить общественности, кроме комплексов и нервных срывов? Казалось, Чучелло потерпел полное фиаско в жизни. И решил он уйти в монастырь. В сущности, уход в монастырь был для Чучелло крайней мерой по спасению этой несуществующей души, за которую он очень волновался. Так наш Чучелло стал монахом и полностью посвятил себя богоугодным делам.