Полина Поплавская - Танец страсти

Уже разобрав письмена до середины, он осознал, что читает руны. Несколько лет назад он решил всерьез заняться старым языком, на котором говорили древние скандинавы. Двух своих учеников, из простых, он послал, чтобы они объездили самые глухие деревни в поисках надписей, что остались с языческих времен, и рассказчиков, которые еще помнили древние саги. Первое время результатов было не много — люди опасались подвоха, никто не верил, что придворный ученый может интересоваться простонародными сказками. Но зато, когда несколько смельчаков вернулись домой со щедрым вознаграждением, дело пошло на лад. Нужно было даже прилагать дополнительные усилия, чтобы работа не получила слишком широкую огласку — Буреус опасался прослыть чудаком, а их при дворе Густава Адольфа не жаловали.

Сейчас, после того как он по высочайшему распоряжению занялся украшением королевских кораблей, все остальные дела были заброшены. Только раз в неделю он принимал людей, чтобы записывать саги, но рассказчики повторялись, и все реже ему доводилось услышать что-то действительно новое. Зато теперь, увидев надпись, которую он сначала принял за работу жучков-короедов, Буреус почувствовал настоящее волнение.

От прочитанного старика прошиб пот — он даже подумал, что это возвращается болезнь. “Дважды верхушка ясеня увидит сушу. Ищи в одной чистой жертве причину битвы. Дерево это — одно, но вкупе с другим оно время вершит”. А ниже следовало несколько значков, в которых Буреус распознал заклинания, но какие именно — разобрать не смог: они смешивались с дорожками, прогрызенными короедами, и терялись в трещинах у спила.

Верхушка ясеня — снова ему попадается этот зловещий символ! Ученый подозвал человека, грузившего бревна на возок, чтобы тащить их к остову корабля, и велел ему выпилить плоский край ствола. Магические значки он оставил на колоде — от греха подальше, а выпиленный кусок с надписью забрал с собой.

По пути домой он не решался смотреть на руны, боясь обнаружить что-то еще. И только в кабинете, взглянув на кусок дерева, обомлел: снег окончательно стаял, и стало видно, что письмена, складывавшиеся в связную надпись, и в самом деле не что иное, как проточенные жучками ложбинки, даже самое искусное долото не могло бы их подделать! Плавные изменения толщины желобков, заостренные края — сомнений быть не могло.

Буреус смотрел на явленное ему чудо и никак не мог решить, что делать с ним дальше. Уничтожить — страшно, но оставить — еще страшнее. Наконец, велел слуге принести инструмент и принялся протачивать руны, углубляя их. Надпись лучше сохранится, а заодно — никто не догадается, как она здесь появилась. Мало ли что за узоры вздумалось вырезать придворному ученому? Теперь можно было звать мастера, чтобы тот отшлифовал и покрыл эту диковину лаком, но Буреус все сидел, не в силах оторвать глаз от волшебного куска дерева. Ясень… Верхушка ясеня и суша… Дерево вместе с другим время вершит… О чем это?

Чтобы отвлечься от бесплодных раздумий, Буреус взялся за общий эскиз украшений корабля, вид сбоку. “Васа”, теперь уже с двумя оружейными палубами — соотношения еще уточняются, но общий вид представить можно. Не хотелось начинать с верхних ярусов — их парадный вид, после того как Буреус сам уготовил судну недолгую и печальную судьбу, казался ему неуместным. Как будет выглядеть трюм? Старик набросал на листке плотно прилегавшие друг к другу бревна и рассекавшие их через равные промежутки дуги шпангоутов… Вот здесь, ближе к корме, могло бы получиться отличное место для тайника. Он прочертил пером маленький прямоугольник. Потом грустно подумал: зачем что-то прятать на обреченном корабле? Буреус вновь поглядел на выпиленный кусок колоды. Едва ли ему суждено будет попасть в чьи-то руки, но все же… Он не может уничтожить эту страшную и диковинную вещь — просто спрячет ее там, где судьбе будет угодно.

Приняв решение, он облегченно вздохнул. Теперь даже груз вины за загубленное строительство “Васы” тяготил его не так сильно. Он продолжил рисовать фигуры с боков и по корме, по старческой рассеянности не заметив, что взял для этого старый, еще однопалубный, эскиз корабля.

“В августе 1628 года «Васа» затонул во время своего первого плавания, — читала Малин. — Он отошел от Королевского замка в три часа пополудни, направляясь на восток, к Стокгольмскому архипелагу. Был дан выстрел «шведским зарядом» — салют из двух орудий. Порыв южного ветра заставил корабль наклониться, но поначалу это не вызывало никаких опасений. Однако, когда «Васа» зашел за остров Бекхольмен, ветер усилился, и несколько сильных порывов заставили судно опасно накрениться в сторону порта. Вода начала заливаться через отверстия для орудий на нижнюю палубу. Попытки команды выровнять крен не увенчались успехом, и в течение короткого времени «Васа» затонул на глубину 30 метров.