Татьяна Поликарпова - Женщины в лесу

— После операции у сестры отдыхали?

Но опять рассмеялась моя соседка: опять, оказалось, я маху дала…

— Да уж, такой был отдых, — она сокрушенно покачала головой, — если хоть одну ночь насквозь проспала, так спасибо… Нет, я ездила сестренке помочь, племянницу понянчить. Что она — сестренка… Сама ребенок: девятнадцать лет. Ничего не знает, не умеет. А муж — военный, все время в разъездах. Да еще и ребеночка в роддоме стафилококком заразили. Малышка вся в нарывах, плачет день и ночь. Вот я и взяла отпуск. Передышку дала сестренке. Она хоть отоспалась. Да и научила ее тому, сему…

— Значит, у самой отдых пропал?

— Подумаешь! Дома отосплюсь. Мне на пользу пошло. А то было толстеть начала.

— Что-о-о, легкая работа?! — Она повторила мой вопрос с наигранным ужасом. — Да знаете ли, какая наша работа? У нашей профессии есть только один род — мужской: штукатур! Ну-ка скажите в женском роде! Ну вот как вы меня назовете по профессии, а? Штукатурка? Ха-ха-ха! Может, штукатурша? Так это, значит, жена штукатура!

Она вовсю веселилась. Темные глаза, белые ровнехонькие зубы так и блестели.

— А вот вы знаете ли, — понизив голос, с тихим вдохновением сказала она, — что до революции не было женщин штукатуров? А в других странах и теперь нет! Только мужчины. Я бывала в Румынии, в Венгрии, в Италии — везде спрашивала. Нет! — говорят. Да еще и удивляются: «А неужели у вас есть штукатуры — женщины?!» А я-то вот она, господа-товарищи! А они: «Ну-у не скажите! Женщине это не под силу!!» Видали? Женщине не под силу! Вы в нашем городе раньше бывали? Не впервой едете? Значит, видели и музей наш, и военный мемориал, и гостиницу, и горбольницу… Да что там, почти весь новый город, новостройки — наша работа. И внутри, и снаружи. И вся — в мужском роде! — И рассыпалась, рассмеялась, словно припомнила что-то еще более смешное. — Знаете, — она почти зашептала, — у нас только болезни разные в женском роде: воспаление придатков, опущение матки, грыжи разных фасонов… Ну, правда, грыжи, они и у мужчин… Да… Хорошо, я отстрелялась вовремя: детей родила до всей этой штукатурки. Механизация, говорите? Она у нас такая… Чем ждать, лучше пуп рвать… Да к тому ж характер у меня… Беспощадный…

И тут опять моя попутчица расхохоталась, рассыпалась… И объяснила:

— Это вспомнила я… Ой, не могу! Вспомнила, как из-за своего характера льготу на Италию потеряла… На путевку…

Но тут подали наш автобус, замечательный новехонький «Икарус», и началась посадка.

Мы с Зоей Петровной кого-то там попросили обменяться местами и уселись рядком, чтоб без помех продолжать наше знакомство. Дорога предстояла дальняя, долгая. Угнездились мы в мягких глубоких креслах.

— Эх, спасибо венграм! Хорошо! — воскликнула Зоя, пробуя, откидывается ли спинка кресла, удобно ли голове. — Люблю путешествовать. Будь моя воля да средства, каждый отпуск ездила бы по разным странам…

— Да, — вспомнила я, — а как было со льготой? В Италию? Съездили так, без льготы?

— А конечно! Дочка моя и муж в один голос: «Что, мы нищие, что ли? Займем, сколько надо. Езжай на полную катушку! А «катушка-то», — смеется Зоя, — по тогдашним деньгам пятьсот сорок рублей. Ровно двести семьдесят рэ стоил мне мой характер да длинный язык. Обидела я предпостройкома нашего треста.

Конференция шла трестовская, отчетная профсоюзная. В области, да… Я на этих конференциях сроду бываю, а вот не знала до того случая, что после у них банкеты. А тут подходит ко мне один наш, из постройкома СМУ, вбок мимо меня глядит и говорит: «Значит, ты, Петрова, останешься на банкет. Только… того, — мнется, вижу чего-то, — садись в ресторане рядом с Алексей Иванычем…» Это, стало быть, предпостройкома треста, — объяснила мне Зоя. — И тот Алексей Иваныч неподалеку стоит. Смотрит куда-то вдаль так внимательно… Видно — к нам прислушивается… Глянула я на него… Так, на вид, он ничего: большой, широкий. Ну, пузо есть. Но это ладно, пусть… На руки его посмотрела: ма-а-ахонькие! У-узкие! Меньше моих. Куда меньше! Противно даже стало: барин! Досада меня взяла. «Нет, — громко говорю, чтобы он слышал, — не хочу я с ним сидеть». «Ну, Петрова, ну, ты даешь… Убудет тебя — вечер за столом посидеть…» «Нет!» — повернулась я и пошла.

А к тому времени с путевкой все было утрясено: комиссии я прошла, льготу мне в постройкоме утвердили… Пришла выкупать путевку после той конференции, а мне — дулю в нос: «Платите полностью, ваша льгота снята». «Господи, — говорю, — как же так?!» «А так: у постройкома нет средств. Не хотите платить, кто другой поедет. Желающих и за полную стоимость хоть отбавляй»…