Ольга Дрёмова - Танго втроём. Неудобная любовь

— Виноватая я, батюшка, — дрогнув губами, Анна склонила голову ещё ниже и, закрыв глаза, почувствовала, как, огненной дорожкой по щеке побежала слеза. — За то, что я сделала, гореть мне в аду огненном, и ни на земле, ни на Небе не знать прощения. — Тихо всхлипнув, она провела рукой по лицу, и отец Валерий увидел, что в её маленьком сухоньком кулачке зажат тонкий лоскут белого платочка.

— Грех можно искупить раскаянием, — не подгоняя событий, батюшка терпеливо посмотрел на склонившую голову Анну.

— В том-то мой грех и состоит, что нет у меня в сердце раскаяния, — с болью в голосе проговорила Анна и, поджав губы, замотала головой из стороны в сторону. — Если бы сейчас можно было всё вернуть назад, ничего бы я по-иному не сделала. Наверное, зря я пришла… — неожиданно она вскинула голову и, встретившись с мудрыми глазами отца Валерия, безнадёжно вздохнула. — Слишком длинная эта история, слишком давняя. Только время зря терять…

— Мне спешить некуда. — Подойдя ближе, он положил руку Анне на голову. — Ты расскажи — я послушаю, а решать, где грех, а где — нет, будем после.

— Здорово живёте, Анфиса Егоровна! — сбросив в сенях пропылённые растоптанные галошки, Анна остановилась у распахнутой настежь двери в горницу.

— Анна?.. Каким ветром? — бросив грязную половую тряпку в ведро, Анфиса разогнулась и, утерев рукавом пот со лба, с неприязнью посмотрела на нежданную гостью. — С чем пожаловала? Может, соль закончилась?

— Да нет, соль в доме есть. — Чувствуя исходящие от Анфисы волны глухой злости, Анна в волнении переступила с ноги на ногу и, не зная, как лучше объяснить свой внезапный приход, облизнула сухие бесцветные губы.

— Если не за солью, так за чем? Может, за совестью? — Недобро сверкнув глазами, Анфиса отодвинула босой ногой стоявшее перед ней ведро с водой, и, плеснувшись через край, мутная жижа вылилась на пол. — Не думала я, что ты насмелишься прийти в наш дом после того, что сотворила с Любкой! И как тебя только земля носит, змеюка ты подколодная!

— Не спеши, выслушай меня…

Проведя вспотевшими ладонями по юбке, Анна открыла рот, но сказать так ничего и не успела. С шумом выдохнув, Анфиса зло сжала губы и, уперев в бока крепкие кулаки, тенью качнулась к своей обидчице.

— Ты почто сюда явилась? — с сердцем выкрикнула она. — Или ещё не всё сказала? Так зря спешила, ноги об пыль марала — опоздала ты: слишком долго собиралась! Некого тебе здесь в грязи вываливать! Любка ещё вчера в город уехала, так что проваливай отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели!

— Дай мне хоть слово сказать! — Отступая перед сокрушительным натиском Шелестовой, Анна подалась назад и, наступив босой ногой на крашеный порожек, неловко поскользнулась. Пытаясь удержать равновесие, она схватилась обеими руками за косяк двери, но, напирая грудью, Анфиса ринулась за ней.

— Хватит, наслушались уже! — Продолжая теснить обидчицу, Анфиса с неожиданной силой оттолкнула её ладонями и, гневно полыхая глазами, шагнула через порог в сени. — Убирайся отсюда прочь, проклятущая, пока Григорий с Минечкой не возвернулись, и чтобы твоей ноги в нашем доме не было!

— Уймись на секунду! — выкрики Шелестовой придали Анне сил и, справившись с волнением, она почти спокойно посмотрела в лицо Анфисе. — Уйти я и так уйду, дело недолгое. Я пришла к тебе подобру, а ты…

— Нам от тебя ничего не нужно: ни добра, ни зла — живи, как живётся, только нас оставь в покое! — решив защищать родных до конца, Анфиса сжала ладони в кулаки и приготовилась к новой атаке. — Сказала: поди прочь! — не в силах сдержать рвущееся наружу негодование, хрипло закричала она и тут же осеклась.

— Бабушка, ты зачем так громко говоришь?

Услышав тоненький детский голосочек и увидев расширившиеся от ужаса глаза Анфисы, Анна невольно вздрогнула и, словно в замедленном кино, обернулась. У входной двери, держа в одной руке маленькое ведёрко для песка, а в другой — железный совочек с деревянной ручкой, стоял симпатичный мальчик с румяными щёчками и блестящими кудряшками тёмных волос и переводил испуганный взгляд с незнакомой тёти на бабушку. С ног до головы измазанный в песке, он крепко держался за круглую ручку ведёрка, и из-под длинных ресниц поглядывал на женщин растерянными тёмно-карими глазёнками.

— Вы уже нагулялись? А где же ты потерял дедушку? — стараясь выкрутиться из неловкого положения, Анфиса лучисто улыбнулась мальчику и, шагнув ему навстречу, намеренно загородила Минечку от Анны.