Аннэ Фрейтаг - Счастье рядом

– Я этого не сделаю, – спокойно отвечаю я.

– Ты никуда не поедешь. Ни одна, ни с парнем, которого ты едва знаешь.

– Почему нет? – я вытаскиваю свою руку из-под его.

– Очень просто. Потому что семья на первом месте, – говорит он сквозь зубы, потом взглядом ищет официанта и взмахом руки просит принести счет.

– Да? И с какого же это момента? – отвечаю я.

– Что, прости? – Отчаяние в его глазах заставляет меня сглотнуть.

– Как давно семья стоит на первом месте?

– Всегда стояла, – резко отвечает он.

– Странно, – говорю я. – Я несколько месяцев была дома. А где был ты?

– Я работал, – раздраженно отвечает он. – И не мог отложить все дела только потому… – он обрывает предложение.

– Только потому, что я умираю ?

Я вижу, как мама делает испуганный вдох. Но молчит. И Ларисса молчит. Мы с отцом смотрим друг на друга, словно видимся впервые. Его образованное лицо вдруг стало эмоциональным. Он всегда был идеальным отцом, а я идеальной дочерью. Мое предыдущее «я» обрадовалось бы тому, что он вернется домой. Но о прежнем «я» не может быть и речи.

– Как ты можешь говорить такое? – упрекает меня он.

– Папа, ты отказываешься от дела не потому, что хочешь нас видеть чаще, а потому, что будешь жалеть потом, если не сделаешь этого сейчас.

– Тесса! – мама в шоке.

– Но это правда, – говорю я, качая головой удивительно спокойно. – Неужели один из нас должен умереть, чтобы ты посвящал нам больше времени? – Его взгляд – это смешение ярости и осознания вины. – Я точно не откажусь от последнего лета только потому, что ты вдруг вспомнил, что у тебя есть семья.

– Тесса, хватит! – разгневанно шипит он на меня и взглядом ищет помощи у мамы. – Может, ты тоже хочешь что-то сказать? – Громкие взгляды заполняют тишину. Я вижу упреки в его глазах и внутренний конфликт в ее. – Грета?!

– Она должна поехать, – отвечает мама и смотрит на меня.

– Что?! – его голос надламывается. – Ты совсем с ума сошла? Ты хочешь отпустить нашу дочь с совершенно незнакомым мальчишкой?

– Не бойся, папа, я не сделаю вас молодыми бабушкой и дедушкой, – говорю я с горечью.

Официант приближается к нашему столику, и отец понижает голос.

– Мы продолжим разговор дома, Тесса. Мы еще не закончили.

– Нет, мы закончили, – спокойно отвечаю я и встаю. – Я поеду, папа, и ты меня не остановишь.

Последнее, что я вижу, выходя из ресторана, – лицо моей сестры. Она улыбается. И эта улыбка тепло провожает меня наружу, в прохладную летнюю ночь.

Не прозвучало даже ни одного гудка, как я уже слышу его голос:

– Креветка?

– Мы можем увидеться? – спрашиваю я, а сердце стучит так, будто сейчас выпрыгнет.

– Все в порядке? У тебя голос какой-то… странный.

– Я… я им сказала.

– Окей, – отвечает он. – Значит, ты дома?

– Нет, на Нимфенбургерштрассе.

– А где именно?

– Станция Майлингерштрассе.

– Ты знаешь кафе «Нойхаузен»?

– Да, знаю. – Я завтракала там пару раз с Тиной и Алекс.

– Встретимся там через десять минут? – спрашивает он. – Я, конечно, могу тебя забрать, но, мне кажется, пешком ты дойдешь быстрее.

– Окей.

– Я лечу, – говорит он, и я слышу странные шумы на заднем фоне. – Я сейчас же выезжаю, только сперва оденусь. – Оденется? Я представляю Оскара, как он бегает по комнате. – Креветка?

Эхо моих мыслей распространяется по коже. Я кашляю.

– М-м? Ах да, через десять минут там.

Я иду по Блютенбургштрассе, его голос в ушах и в пульсирующем сердце. Я прохожу мимо кафе, витрин и не могу перестать улыбаться. Может быть, это оттого, что я высказала отцу все, что думаю. Или оттого, что Ларисса улыбнулась мне. Или причиной является то, что мы уедем вместе. В этот момент все стало так, как должно быть. Как будто я его выдумала. Мне семнадцать лет, сейчас лето, и я по уши влюблена. От этих мыслей моя улыбка становится еще шире.

Когда ко мне приближается группа парней, я отхожу в сторону, чтобы они могли пройти.

– Спасибо, красавица, – говорит один из них и подмигивает мне.

Я смущенно улыбаюсь, поворачиваю в переулок и продолжаю идти.

Уже можно разглядеть маленькие гирлянды кафе в конце улицы. Скоро я его увижу. Еще пара минут. Внезапная колющая боль в легком заставляет меня остановиться, и я хватаю воздух ртом, держась руками за больное место. Я стою на улице, держусь за грудь, все тело дрожит, а я не решаюсь сделать вдох. Я боюсь, что это повторится, и боль не заставляет себя долго ждать. Словно кто-то бьет мне кулаком в грудь. Я тихо опускаюсь на колени, держась правой рукой за стену дома. Другая рука держится за очаг боли, как будто пытается остановить сильное кровотечение на открытой ране. Я сажусь на корточки и пытаюсь найти в сумке обезболивающие таблетки, но их там нет. Они дома. Я сгибаюсь и чувствую, как пот покрывает мою кожу, а слезы размывают окружающий мир. Дыши. Давай же, дыши. Но у меня не получается. Я слишком боюсь. На мгновение я вспоминаю об Оскаре, закрываю глаза и аккуратно делаю вдох. Но боль под ребрами такая, будто меня ударили электрическим током. Мне хочется кричать, стонать, но боль заглушает каждый звук. Я беззвучно шевелю ртом, находясь одна на тротуаре. Не здесь, пожалуйста. Пожалуйста, не здесь. Не сейчас. Мне нужно еще немного времени.