Аннэ Фрейтаг - Счастье рядом

Я люблю эту улицу. Когда была маленькой, часто ездила с отцом в офис. С того времени я люблю эти высокие деревья, которые летом приглушают свет уличных фонарей и наполняют прохладный летний воздух запахом липового цвета. Как по мне, город начинается здесь. У нас дома все строго по правилам: подстриженные кустарники, широкие проезды. Мне больше нравится в городе. Может, потому что я там никогда не жила. Папа заезжает на подземную парковку и ставит машину на своем месте. На знаке на стене написано: « Старший партнер» , а ниже: « Адвокатское бюро Ван Кампен, Кубики и партнеры» . Мы выходим из машины и на лифте поднимаемся наверх.

Заведение, как обычно, забито битком, свободен лишь один стол. Он ждет нас, как необитаемый остров – утопающих. Мой желудок урчит, он знает, что его ждет хорошая еда. Владелец заведения подходит к нам, разводит руками и приветствует отца рукопожатием. С этой улыбкой, которую, как мне кажется, я знаю всю жизнь. Это добрая улыбка, которая светится в его глазах. Он мне нравится. Он подмигивает мне и провожает нас к столу. Мы часто бываем здесь, возможно, потому что отец работает неподалеку, и мы можем использовать то время, которое остается нам от дела Петерсена. Но это не главная причина. Как минимум, не для меня. Здесь нарядно, и еда действительно потрясающая. Мои фавориты – паста и рагу. И равиоли в соусе «Аврора». И тирамису. Да, в качестве прощального обеда я бы выбрала еду в «Медичи».

Мы заказываем напитки, затем я склоняюсь над меню и задаюсь вопросом, когда же смогу вскользь обмолвиться, что уеду на некоторое время. Я уже слышу удивленные голоса: « Уехать? Ты?! Куда?» Я знаю, как они будут смотреть на меня. Отец сделает свое адвокатское выражение лица, поднимет брови и едким голосом скажет: « Ага, ну и с кем?» И все, что я смогу ответить, будет: «С одним очень привлекательным молодым человеком, которого вы практически не знаете и в которого я безнадежно влюблена». На худой конец, я бы успокоила их тем, что они могут не беспокоиться о моем предохранении. Я не сделаю их молодыми бабушкой и дедушкой.

И ровно в этот момент мама, скорее всего, расплачется, а отец закроет глаза и, вздыхая, будет массировать переносицу. Нет, мне не стоит говорить это сегодня, по крайней мере, не за ужином. Это вечер Лариссы. Но я не могу им совсем ничего не сказать. Просто уехать и оставить записку. Или позвонить им, будучи уже в пути. Что они сделали бы в самом страшном случае? Посадили бы меня под домашний арест, когда я вернусь?

– А ты, Тесса? – спрашивает папа.

Я поднимаю взгляд – все смотрят на меня. Замечательно.

– Что, простите?

– Что ты будешь заказывать?

– Я возьму…

– Дайте угадаю! – перебивает меня официант и улыбается как-то по-итальянски. Он смотрит на меня так, будто пытается прочитать мои мысли, а затем триумфально произносит: – Равиоли, наполненные артишоком, с соусом «Аврора». Верно?

Я вообще-то хотела строццапрети и рагу из ягненка, но киваю, потому что он так рад и мне не хочется огорчать его.

– Точно, их.

– Я знал.

Он собирает меню и, улыбаясь, исчезает в направлении бара, а я размышляю, будет ли у меня еще возможность поесть пасту с рагу, или это мой последний ужин здесь. Я еще не успела прогнать из головы дурные мысли, как официант принес бокалы с шампанским и поставил их перед нами.

Мы поднимаем бокалы за Лариссу и чокаемся, и вместе со звоном бокалов неприятное чувство снова возвращается ко мне. Я больше никогда не отпраздную с ней день рождения, никогда не чокнусь с ней. В следующем году в это же время они будут сидеть тут втроем. Они будут заказывать еду, а официант будет спрашивать, почему меня нет с ними. Они расскажут ему, он будет растерянно смотреть в пол, и наступит неприятная тишина. Мама будет вытирать слезы с глаз, а отец тяжело сглатывать. Но потом они будут есть и поднимать бокалы. Они будут скучать по мне, но их жизнь продолжится. Без меня. Они день за днем будут преодолевать эти мысли, и постепенно меня с каждым днем им будет не хватать все меньше.

А когда-то я и вовсе превращусь в воспоминание, которое потихоньку исчезает. Призрак, который преследует их тут и там. Я глотаю ком, скопившийся в горле, и смахиваю слезы, пока отец прокашливается и готовится произнести речь.

– Ларисса, моя дорогая, последние недели мы думали, что тебе могло бы принести радость, – улыбается он. – Что-нибудь, что сделает тебя счастливой. – Я смотрю на сестру. В ее светло-голубых глазах отражается пламя свечей, а на губах легкая улыбка. – Сколько я помню, ты никогда не боялась. Ничего. Даже будучи маленькой девочкой, ты была бесстрашной… Иногда нас это даже держало в напряжении, – он подмигивает ей. – Да, должен признать, на татуировки я мог и не соглашаться. – Ларисса ухмыляется и кивает. – Но ты хотела их, и тебя было не отговорить. – Он кладет свою руку поверх ее. – Мы не во всем соглашаемся друг с другом, но ты точно знаешь, чего хочешь, и идешь своей дорогой, и этим я горжусь.