Аннэ Фрейтаг - Счастье рядом

– И?

– Наверное, было бы лучше пообедать в кругу семьи . Только мы вчетвером, – последнее она подчеркивает как волшебное слово, которое заставляет меня замолчать на секунду.

– А для кого так было бы лучше? – спрашиваю я и поднимаю брови. – Точно не для меня.

Я слышу, как Оскар что-то говорит мне. Что-то вроде « Креветка, я могу зайти позже» .

– Тесса, дорогая, послушай, я… – мама смотрит на меня, и я понимаю, что она ищет пару убедительных аргументов, ведь Оскар ни при каких обстоятельствах не должен подумать о ней плохо. Мама будет не мама без желания всегда создавать видимость идеала.

– Я тоже должна идти?

– Тесса, это день рождения Лариссы.

– А я хочу, чтобы Оскар был рядом, – упрямо настаиваю я.

– Эй, Креветка, я загляну к тебе после ужина, – теперь громко и отчетливо слышу я слова Оскара.

– Обещаешь? – спрашиваю в трубку.

– Да, обещаю, – отвечает он.

Я поворачиваюсь к маме.

– Хорошо. В семейном кругу.

– Что? – растерянно спрашивает она. – Вот так просто? Я имею в виду, даже спорить не будешь?

С того момента, как я нашла бумаги в гараже, казалось, это было моим любимым занятием – измываться над мамой. Я всегда говорила «нет». Иногда даже на те вещи, которыми мне хотелось бы заняться.

– Да, – отвечаю я. – Без споров.

Мама смотрит на меня так, будто я только что призналась ей, что покончила с коксом и начинаю новую жизнь. В ее глазах я вижу облегчение. Она светится и улыбается, и я улыбаюсь в ответ. Не знаю, что изменилось. Я больше не злая. Больше не хочу ссориться. Может быть, это Оскар. Или мысли о нашем путешествии. Может быть, это потому, что ей известно, что я все знаю, или я насмешливо улыбаюсь, потому что через пару часов снова увижу Оскара.

– Спустишься вниз? – осторожно спрашивает она, как будто не хочет, чтобы случился переизбыток счастья. – Было бы здорово, если бы ты тоже присутствовала при распаковке подарков.

– Что? Мой подарок-катастрофа еще не был распакован?

– Нет, – отвечает она и пытается сдержать улыбку. – Мы… э-э, мы ждали тебя.

– Окей, – говорю я. – Я скоро приду.

Ее глаза сияют. Как и мои. И это хорошо, потому что по-настоящему. Нет масок. Нет притворства. Это отталкивает мысли, которые обрушились на меня как снег на голову. Может, это снова я, а не жалкая попытка быть собой. Сияние в ее глазах не удивило меня, мне тепло от него. С того момента, как я начала тихо умирать, ее улыбка была другой. Отстраненной. Как солнце в ноябре, которое скрывается в густой пелене тумана. Оно вроде светит, но не греет. Так же как у меня.

Я смотрю, как она выходит из комнаты, а затем говорю в трубку:

– Ты еще тут?

– Да, – отвечает Оскар. – Я буду тут всегда.

Ларисса сразу же поняла, где мой подарок. И по какой-то причине ей захотелось распаковать его первым. Думаю, она просто не могла долго смотреть на эту упаковку. Без понятия, я ее не спрашивала. Мне даже показалось, что я увидела на ее лице предвкушение радости . Хотя я, наверное, его придумала. Просто после увиденного блеска в глазах матери разглядеть предвкушение радости на лице моей ворчливой сестры было бы чересчур. Два чуда в один день – это выходит за рамки. Когда Ларисса увидела футболку, ее взгляд снова стал прежним. Смешение из раздраженности и разочарования. Другие подарки были, без сомнения, лучше. Два или три раза Ларисса по-настоящему порадовалась и напугала меня своей улыбкой. Я, в свою очередь, сказала что-то неприятное, и она, конечно, снова стала угрюмой. Окей, признаю, это не было мило с моей стороны. Мое « Сфоткай! Оно улыбнулось!» заслужило ее злого взгляда. Будь я недоверчивым человеком, то, возможно, спросила бы, специально ли мама дала мне самый плохой подарок, чтобы меня унизить, но она бы так не сделала. По крайней мере, я не могу себе такого представить.

Мы, нарядные, сидим в машине и едем, практически не разговаривая, вниз по Нимфенбургерштрассе. Я всегда ее называю улицей социалистов, потому что она очень широкая и усеяна липами. Соглашусь, в наше время редко кто вспоминает социализм, но она напоминает мне именно его. Может быть, потому что это одна из улиц Мюнхена, где можно проводить парад, и там не будет тесно. Даже парочка танков спокойно поместятся на ней. Отец рассказывал мне, что раньше тут ездили трамваи. Могу себе это представить. Пути с кучей камней вокруг трамвайного полотна, остановки и зеленые насаждения. Мне кажется, раньше она выглядела лучше. Сейчас на каждой части дороги по полторы полосы, и, если уверен в безопасности, можешь использовать вторую. Эта улица изо дня в день переживает ожесточенные бои. Между водителями, которые едут рядом друг с другом, и теми, кто прекрасно себя чувствует на середине дороги. Я не встреваю, потому что у меня нет водительского удостоверения, и не могу высказываться по этому поводу. Отец всегда держится героически спокойно, а мама с неохотой выезжает в город, и, случись что, она точно не будет сигналить.