Ги Раше - Повелитель змей

В Аварис они приплыли на предоставленном царским чати Ибией корабле с десятью гребцами и большим квадратным парусом. Поселились они у Сахатора, отдавшего в распоряжение гостям свой сад, поскольку в доме места для всех было мало.

Когда Хети сообщил Сахатору о цели своего приезда, тот с сомнением покачал головой.

— У тебя есть рескрипт его величества, который номарху Ренсенебу передаст Небкаурэ, сын друга царя, чья слава достигла и наших краев. Значит, номарх все-таки потребует, чтобы Зерах с сыновьями предстали перед его судом. Но мы ведь знаем, как он виляет хвостом перед ааму, которых в городе сейчас живет больше, чем египтян. Он боится потерять свою должность, которую и так вот-вот отдадут одному из чужестранцев, и ни для кого не секрет, что он уже успел отправить к царю гиксосов доверенного человека, чтобы заверить того в своей полной покорности. Здешние ааму прекрасно понимают, что, стоит им поднять восстание и взять город в свои руки, как его величество, у которого пока достаточно мощи, велит отправить в Аварис войска и наказать мятежников. Поэтому сейчас мятежа опасаться не приходится. Тем более что ааму верят в то, что очень скоро настанет день, когда пастухи, укрепив свои позиции в Ретену и Хару, завоюют Дельту и установят свои законы, подобные законам ааму. А значит, считают они, нужно просто выждать время, а потом без всякого риска подчинить себе Египет, став вместе с гиксосами полноправными его хозяевами. Ренсенеб тоже уверен в том, что гиксосы придут и победят, поэтому уже выбрал себе нового хозяина, который поможет ему удержать власть в этом городе. Следовательно, друзья мои, его вердикт может быть только в пользу Зераха и его сыновей, но отнюдь не в вашу.

Хети, который все еще верил в то, что в его родной стране правосудие может вершиться только по законам этой страны, не согласился с мнением Сахатора. Он считал, что, явившись на суд, сможет хотя бы забрать своего сына и передать его Небкаурэ, который отвезет мальчика Дьедетотепу, в то время как сам он отправится в Ханаан.

Небкаурэ явился во дворец номарха, назвал свое имя и представился посланцем его величества, поэтому Ренсенеб, не прибегая ни к каким уловкам, принял его, тем более что он ничего не мог знать о причине этого визита. Небкаурэ представил ему Хети, назвав молодого воина приближенным его величества, и сообщил, что тот требует справедливого суда, чему монарший рескрипт служит подтверждением. Когда Хети изложил номарху суть своего дела и потребовал, чтобы Мерисет вместе с сыновьями предстал перед судом и чтобы все трое понесли кару за совершенные преступления, Ренсенеб не смог скрыть замешательства. Но, прекрасно понимая душевное состояние Хети и его готовность пойти на крайние меры, он решил прибегнуть к хитрости. Он сказал, что исполнит повеление государя, но прежде ему нужно выслушать обвиняемых. Ренсенеб пообещал вызвать Зераха с сыновьями во дворец, чтобы они могли защищать себя и ответить на предъявленные обвинения. Номарх решил, что суд состоится через четыре дня, и напомнил присутствующим, что этот день трижды счастливый — праздник примирения Гора и Сета.

— Значит, наши боги будут на твоей стороне, и это обещает успешное разрешение твоего дела, — сказал Ренсенеб Хети. — Что до меня, то я выслушаю доводы обеих сторон и вынесу справедливое решение сообразно законам этого нома и нашего города.

— Я думаю, что в этом номе действуют те же законы, что и в любом другом номе Египта, — заметил Небкаурэ. — И этими законами руководствуются все дети Изиды и Осириса, живущие в долине со времен сотворения мира. Подчиняться им должны и дикие народы, пришедшие жить на нашу землю, которые, судя по всему, злоупотребляют нашим гостеприимством.

Царский наместник кивком подтвердил справедливость слов Небкаурэ, но словесного подтверждения этому гости так и не услышали.

Дворец номарха располагался на высоком холме, у подножия которого извивался рукав Нила. Построен он был сразу после закладки города фараоном Аменемхетом I, а значит, за триста лет до описываемых событий, и с тех пор много раз ремонтировался и отстраивался, сохранив красоту внутренних двориков, украшенных портиками, и величие просторных открытых залов. Но с приходом в город азиатских переселенцев, и в первую очередь представителей племен, давших ному множество новых солдат, египтяне постепенно покинули дворцовый квартал, уступив место семьям ааму, пришедшим из Ханаана. Поэтому, чтобы добраться до дома Сахатора, расположенного в южной части города, недалеко от речного порта, Хети и его спутникам пришлось пересечь квартал ааму, разраставшийся к северу и западу, при том что сам город стоял на восточном берегу рукава Нила. Они прошли мимо главного храма бога Сутека — здания, являвшего собой разительный контраст с храмовыми постройками египтян, представлявшими собой череду дворов и залов, украшенных колоннами, ведущих в святая святых — мало освещенную комнату, в которой находилось изваяние божества, господина этого храма. Храм ааму представлял собой простое каменное сооружение, окруженное двором. Небкаурэ рассказал изумленному Хети, что в этом здании ааму собираются и все вместе молятся своему богу, воплощением которого является камень, по их верованиям, упавший с неба.