Арман Делафер - Проще не бывает

Мое одиночество меня убивало. Мне было безразлично, что мы с Жаком никогда не будем полностью принадлежать друг другу, но меня, как ножом, резала мысль о том, что долгие, долгие дни мы будем физически далеко друг от друга. А перед самым их отъездом мне вдруг позвонила Люси.

- Ты могла бы поехать с нами, - сказала она после нескольких общих вежливых фраз. - Как ты тут справишься одна?

- Все будет прекрасно, - заверила я её как можно более непринужденно. - А на будущий год я, наверное, действительно поеду с вами на море.

- Я пришлю тебе открытку, - сказала Люси и положила трубку.

Мне показалось: она о чем-то догадывается, даже что-то знает. Или... Или она знала все? Скорее всего, знала, в том числе и о моих переживаниях по поводу отъезда Жака. Иначе, зачем ей вообще было звонить?

На следующий день они уехали. Вечером я посмотрела на географическую карту Франции, увидела, как далеко от меня оказался Жак, и мне стало дурно. Потом я посмотрела карту Европы: на ней Довиль был почти рядом с Парижем. Я немного успокоилась и стала думать о том, чем сейчас занят Жак. Ревновала ли я его к Люси? Сомневаюсь.

На кухне у меня висел очень красивый календарь с замками Луары. По числам месяца можно было двигать красный пластмассовый квадратик, чтобы отмечать текущий день. Было пятое число, а вернуться они должны были двадцать второго. Я сосчитала дни: получилось восемнадцать. Тогда я решила, что день их отъезда и день приезда не считаются: один уже почти прошел, а в другой Жак обязательно позвонит или приедет ко мне, как только окажется в Париже. Разлука сократилась на два дня, что позволило мне относительно спокойно заснуть.

На следующее утро я прежде всего передвинула квадратик, и это простое действие принесло мне странное облегчение. Но в результате я помешалась на времени. Считала часы, оставшиеся до возвращения Жака, умножала их на число минут, а потом вела обратный отсчет, наблюдая за бегущей стрелкой на часах. Даже во сне я видела календарь.

На пятый день я получила открытку от Жака с видом на море и корабликами. Он писал:

"Здесь умер Шелли, моя любимая, но я не последую за ним. Я вернусь, и мы поедем вместе куда-нибудь на север. Если ты ещё не забыла меня, конечно".

Это немудреное послание - первое письмо Жака ко мне - я перечитывала тысячи раз, немножко отвлекаясь от своих бесконечных подсчетов. Но это помогло ненадолго: два дня спустя, стоя в кухне возле раковины, я обнаружила, что пространство вокруг меня сжимается и чернеет, а стрелки часов не двигаются. На меня навалилось чувство невыносимого, животного ужаса, мне хотелось закричать, завыть, разбить что-нибудь, чтобы взорвать этот мрак и безмолвие. К счастью, заплакала малышка, и это вывело меня из ступора.

На следующий день я пересилила себя и повела детей на прогулку. Именно повела: мысль о том, что нужно будет куда-то ехать, внушала мне страх. Я и выходить-то из дома лишний раз боялась, но понимала, что любой мой страх будет несравним с тем ужасом, который я пережила накануне. Конечно, почти у всех людей есть навязчивые страхи, фобии, но все их более или менее успешно скрывают. Придется и мне сделать над собой усилие.

Пройдя по улице несколько сотен метров, я почувствовала себя значительно лучше: словно узник, вышедший на свободу. В августе Париж почти пуст, но и это было к лучшему, тем более что я никогда не боялась жары. Бьянка спала в коляске, Лори семенил рядом со мной, и мне удалось на некоторое время забыть о Жаке. А когда мы добрались до небольшого сквера и я уселась на скамейку в тени платана, то почувствовала себя просто прекрасно. На воздухе время не имеет никакого значения. Почти никакого.

Когда мы вернулись домой, то в почтовом ящике я нашла ещё одну открытку с видом на гавань. Жак писал:

"Мы с тобой поедем на север и будем там страдать вместе, любимая. Здесь слишком хорошая погода".

Я подумала, что эта открытка - награда за мое хорошее поведение и мысленно пообещала себе гулять с детьми каждый день. Конечно, я не выполнила это обещание, но все равно дни стали проходить быстрее и гораздо менее мучительно. Однажды утром я с изумлением обнаружила, что до возвращения Жака осталось не более суток. И тут меня снова затрясло.

Впрочем, моя нервозность имела и вполне конкретную причину: как раз накануне я услышала по радио о сильном пожаре в одном из отелей Довиля. Я не знала, в каком именно остановились Люси и Жак, но предполагала худшее. Так что сутки прошли просто ужасно, а девять часов вечера Жак позвонил мне из автомата. И все прошло.