Диана Гамильтон - Самозванка

- Carino...< Любовь моя> - хрипло простонал он, наклоняя голову ниже, без слов принимая приглашение и жадно приникая к этим манящим полушариям, заставляя ее дугой выгибать спину и откидывать голову назад. Он что-то шептал на своем языке. Кэти не понимала ни слова, зато явственно ощущала его страсть, его желание, так совпадавшее с ее собственным. От такого желания можно умереть, если не утолишь его. Он поднял ее на руки и быстрыми шагами понес куда-то в темноту.

Кэти приникла к нему, ничуть не волнуясь, куда он ее несет. Она нашла губами твердую линию его подбородка, чувствуя уже успевшую отрасти колючую щетину, и дразняще прикусывала его, пока он не наклонил голову и не прижался ртом к ее губам, завладев ими, давая ей понять, что он сейчас чувствует.

Еще несколько шагов - и они оказались перед садовым домиком, окруженным кустами цветущих роз, источавших в ночь свой экзотический аромат. Медленно, как большая кошка, он перенес ее через порог и опустил на ноги, дав ее телу скользнуть по всей длине его собственного тела. Голос у него был напряженным, хотя он и старался это скрыть:

- Ты знаешь, что произойдет, когда я закрою эту дверь за нами. Если хочешь уйти, скажи об этом прямо сейчас. Я не могу обещать, что сдержусь, если мы зайдем еще хоть чуть-чуть дальше, а потом ты вдруг решишь все прекратить.

Света звезд было вполне достаточно, чтобы разглядеть закаменевшие черты его лица, жесткую складку у рта, и она вспомнила всю ту боль, что причинила ему Элен. Но она никогда не любила его, она любила только богатство.

Да, Элен была большим избалованным ребенком. А я люблю его! И теперь я знаю, что могу быть не только нежной и преданной, я способна на самую пылкую страсть, я могу дать ему то, чего он хочет... Тихо, но твердо, чтобы у него не возникло никаких сомнений, она ответила:

- Закрой дверь.

Подняв руку, чтобы коснуться его лица, она почувствовала, как оно смягчилось, как с него сошло напряжение, и увидела озорной блеск в его глазах. Он осторожно прикрыл дверь и, проведя ее в темноте к широкому мягкому дивану, уложил. Ловкие, проворные пальцы быстро освободили ее от платья, и прикосновения к ее обнаженному телу были в одинаковой степени полны благоговения и желания, он что-то говорил ей на своем языке, она ничего не понимала, но знала, что память об этой ночи останется с ней до конца жизни.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Кэти не удалось вздремнуть и двух часов, как закричал Хуан, требуя есть. Выбравшись из смятой постели, она накинула халат прямо на голое тело и, волоча ноги, побрела в детскую.

Перед глазами у нее все еще стояли воспоминания о ночи, проведенной с Хавьером, и о том, как они уже на рассвете неохотно покидали садовый домик. Ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сконцентрировать свое внимание на ребенке.

Полнощекое личико заулыбалась, стоило ему увидеть ее, о реве тут же было забыто. Он протянул ей навстречу свои ручонки, и она вынула его из кроватки, нежно прижала к груди и несколько раз легко поцеловала в покрытую легкими, как пух, волосиками головенку.

Интересно, сколько просидела с ним Роза, до того как ушла к себе? Специальная сигнальная система, оборудованная на случай, если ребенок неожиданно проснется среди ночи, была переключена на комнату девушки, Кэти заметила это сразу, как только вернулась.

А что, если он ночью просыпался - в два, в три или даже в четыре часа утра - и Роза вставала, спешила по коридору к нему, заметив, конечно, мое отсутствие?

Стыд и чувство вины тихо копошились где-то в уголке ее сознания, но она отогнала от себя эти мысли и, пока укладывала Хуана назад в кроватку и кипятила воду для приготовления молочной смеси, беззаботно болтала с ним, отказываясь думать о чем-нибудь ином, кроме этих сиюминутных задач.

Однако, когда ребенок наелся и уютно устроился у нее на руках, она уже не смогла противостоять безжалостному самобичеванию.

Прошлой ночью она была как околдованная, превратилась в бездумную куклу в руках Хавьера, даже не задумываясь о том, как другие могут истолковать их отсутствие на заключительной части приема, устроенного доньей Луисой в ее честь.

А Хавьер? Не была ли эта ночь последней попыткой доказать, что я просто шлюха, готовая переспать с кем угодно, и посему явно не подхожу для того, чтобы вырастить из его племянника достойного человека?

Я не могу думать такое о нем, просто не могу! Или не хочешь, напомнил ей отвратительно холодный внутренний голос. Ты просто боишься взглянуть правде в лицо: каким он был вчера - то нежным, то похожим на вулкан страсти, то заботливым, то нетерпеливым, - это всего лишь заранее рассчитанная ловушка. Ты лгала ему - и он никогда не простит тебе этого. Ты влюбилась в него - и сама никогда себе этого не простишь. Она все глубже и глубже погружалась в ею же самой придуманную трясину, выбраться из которой было не так-то просто. Даже невозможно. Она слишком во всем этом запуталась, чтобы обстоятельно все продумать, и безнадежно желала лишь одного: оказаться с ребенком за миллион световых лет отсюда.