Бэтси Нант: Все реки текут - 2

— Бабушка, — осторожно прервала тишину Вики. — А как это Алекс родил любовника?

Дели усмехнулась:

— Его жена Энни назвала своего ребенка Аластером, а это имя носил один торговец шерстью, который увлекался живописью. И я к нему ездила несколько раз, еще до смерти Брентона, еще до встречи с Максимилианом и Бертом…

— Ого, какие воспоминания! А у тебя, оказывается, были приключения? — засмеялась Вики.

— Увы, были, моя дорогая, но я не хотела бы, чтобы такие же приключения были и у тебя. Так, значит, сколько у меня всего внуков получается — восемь? Или семь?

— У дяди Бренни четверо, у моей мамы двое и у дяди Алекса тоже двое — это ведь второй ребенок.

— Как — второй? А почему я первого пропустила, когда он родился?!

— Бабушка, да уже очень давно, видимо, дядя Алекс был слишком занят, или, может быть, ты просто забыла? Мне кажется, нам пора возвращаться, становится слишком сыро, — сказала Вики и потянула бабушку прочь от реки, но Дели не хотела идти, она все стояла, в задумчивости глядя на воду.

— Да, видимо, забыла. Я многое забыла, что нужно помнить, и слишком многое помню, что следовало забыть, — вздохнула Дели и, поддавшись упрашиваниям Вики, медленно направилась по дорожке к дому, с трудом передвигая больные ноги.

…Дели совсем не испугалась наводнения 1956 года, хотя вода уже подходила к самому ее дому. К ней по-прежнему ежедневно приходила сиделка мисс Бейтс, приносила газеты и с удовольствием читала об ужасах наводнения, когда из-за дождей в Квинсленде вода в Дарлинге поднялась так высоко, что затопила все на многие мили кругом. Дели было все равно, зальет ли их дом мутная вода реки, она беспокоилась за Бренни, который на «Филадельфии» участвовал в работах по спасению пострадавших от наводнения. Мисс Бейтс читала в газетах, что пароход «Филадельфия» спас около пятнадцати человек, сидевших на крыше дома. А Бренни — капитан парохода — выловил из воды утопавшего ребенка, который спасался от наводнения в корыте, но корыто перевернулось, и малыш стал тонуть. Дели одновременно гордилась поступком Бренни, но и боялась за него; она слишком хорошо знала, что с рекой в наводнение шутки плохи: любое бревно, полузатопленное в воде, или любая коряга могут легко повредить дно парохода или попасть в гребное колесо, а храбрый Бренни конечно же не даст пароходу пойти ко дну, он станет нырять, чтобы заделать пробоину, и с ним может случиться все что угодно. Или бросится спасать очередного утопающего, и сам окажется захваченным водоворотом… Да мало ли что может случиться в это страшное наводнение.

Но через неделю вода спáла, так и не дойдя до дома Филадельфии. Паводковая вода оставила на полях многочисленные трупы овец, принесенных течением; повсюду валялись забитые илом корзины и штабеля бревен, вынесенных далеко на берег.

Мисс Бейтс прочитала статью Вики о наводнении в газете «Мельбурн стар», и Дели отметила, как хорошо написано — образно и ярко: «…вода ринулась, дома обрушились, как под пятой великана…»

Да, хорошо сказано, ее внучка уже стала профессиональной журналисткой, а не просто репортером. Дели хранила несколько вырезок из газет со статьями Вики, в том числе и свое интервью. Но они, написанные ранее, были более сухими и менее образными, чем этот ее репортаж о наводнении, Вики явно набирала профессионализм.

Во время наводнения Дели не спала ночами и все время слушала шум приближающихся к ее дому потоков воды. Ее уши совсем ослабли, и теперь почти всегда то, что она хотела слышать, слышала очень отчетливо, даже слишком громко, словно через электрический усилитель, а то, что ей было неинтересно, она не могла услышать, даже если ей кричали в самое ухо.

Как раз после окончания наводнения к ней приехал Алекс, который жил теперь в Англии. Дели нашла его очень изменившимся, постаревшим, даже обрюзгшим, но явно преуспевающим джентльменом. У него в Лондоне была своя маленькая клиника пластической хирургии, и сейчас Алекс своими манерами вдруг стал чем-то напоминать давно умершего Максимилиана: у Алекса тоже появилась небольшая продолговатая лысина на макушке — глянцевато-розовая, покрытая легким пушком, словно у младенца; на руке у него были дорогие тяжелые золотые часы с массивным золотым браслетом.

— Ма, я еще не забыл терапию, мне хотелось бы тебя осмотреть, — сказал Алекс протяжно и плавно, как говорят англичане.

— Это можно, мой дорогой, только это бессмысленно, — улыбнулась Дели, щурясь на него, пытаясь получше разглядеть черты лица сына сквозь слезы, застилавшие ее подслеповатые глаза.