Хизер Грэм - На всю жизнь

- Вот и хорошо, вы вместе весело проведете время. Делайте что хотите. А мне позвольте откланяться. Спокойной ночи.

Девочки по очереди подошли поцеловать мать. Кэти чувствовала на себе взгляд Джордана.

- Спасибо, Кэт, - еще раз ласково сказал он, и у нее вновь перехватило горло от нежности.

- Не за что, - ответила она.

Они стояли в двух шагах друг от друга. Никогда, вероятно, больше она не будет стоять к нему так близко. А держится он хорошо! С каким-то особым чувством достоинства. Все так же красив, высок, строен. И почему время не меняет его? От него все так же нельзя оторвать взгляд.

- Спокойной ночи, - еще раз попрощалась она.

Все трое пожелали ей того же. Она резко повернулась и направилась в свою спальню. И пока Кэти удалялась, она чувствовала на себе его напряженный взгляд, полный горячей страсти и нежности.

Глава 5

Джордан стоял у окна своего номера. Перед ним расстилался Центральный парк и тянулась широкая длинная улица, уходящая вдаль. Было довольно поздно. Но Нью-Йорк был полон огней и движения, он не знал ночи, не ведал, что такое полная темнота; никогда не спящий, вечно сияющий и шумный, он ни на минуту не прекращал своей прихотливой жизни. Под окнами то и дело проезжали разноцветные, аляповатые кареты, запряженные четверкой лошадей. На облучках карет восседали важные щеголеватые кучера, задающие тон в туристических затеях города. Мелькали торопливые такси, спешащие к подъездам отелей, прогуливались любопытные туристы. Иногда степенно и важно проезжал широконосый блестящий лимузин. А вдалеке ярко светились огромные окна ФАО <����ФАО - Организация ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства.>, притягивая к себе восхищенные взгляды прохожих.

Это был один из лучших районов города. Здесь собрались самые шикарные отели и рестораны и самые престижные магазины Нью-Йорка. И все же то тут, то там можно было увидеть или пестрые лохмотья бездомного бродяги, или мрачную стайку сговаривающихся наркоманов. По улицам сновали карманники и авантюристы, и не стоило слишком увлекаться достопримечательностями города, чтобы сохранить в целости свои финансы. На перекрестках суетились автомобили, и метро время от времени выдыхало белое облако пара, которое медленно таяло между железобетонных стен.

Джордан любил этот город, любил его театры, его суету и суматоху на улицах, этот нескончаемый человеческий поток, полный разных красок и форм. Но вот уже десять лет как он не бывал здесь. С того самого дня, когда Кэти ушла от него и поселилась в Нью-Йорке.

И теперь, вглядываясь в очертания старого парка, он вспомнил их первую прогулку в нем. Кэти выросла на юге и поэтому никогда не видела осени. В тот день она впервые в жизни надела перчатки. "Неужели это осень?" - радостно повторяла она, сгребая в охапку сухие желтые листья. "Осторожно, Кэти, отвечал он, - среди этой осени попадается конский навоз". Как хохотали они потом над его словами, весело валяясь в шелестящих ворохах листвы!

Как давно это было! Каким практичным и серьезным он был тогда, а она любознательной и смешливой. "Блу Хэрон" уже существовала, хотя и в камерном составе: Кейт - ударник, Деррик Флэ-негэн - басовые, Кэти - дублер, а сам Джордан - ведущая гитара. Но ему хотелось учиться музыке и дальше. Случайный успех не радовал его. Чтобы заниматься этим всю жизнь, нужна была серьезная музыкальная подготовка. К тому же и его отец, в юности игравший в Майами-Бич, то и дело повторял ему: "Учись, мой мальчик. В этой жизни надо точно знать что почем. Только тогда станешь богатым и знаменитым. Этот мир надо знать таким, каков он есть". И Джордан учился, всерьез постигая нелегкую науку жизни.

Кэти же все давалось легко. Казалось, она обладала особым даром быстро и легко проникать в суть вещей. И эта способность определила ее более беспечный подход к жизни, чем у Джордана.

Они поженились за год до выпуска из университета штата Флорида и уехали ненадолго погостить у одной из тетушек Кэти, богемной художницы, проживавшей в Сохо. Здесь-то Кэти и встретилась с осенью. А чуть позже выпал первый снег. Они курили "Мальборо", возились в снегу, хохотали по пустякам и занимались любовью на старом тетушкином чердаке.

Позже он не раз удивлялся, почему Кэти сбежала от него именно сюда. Оставаясь на Стар-Айленде, он часто вспоминал о ней. Ведь дом на острове был и ее домом, и каждая комната хранила в себе следы ее присутствия. Здесь она была, по сути, хозяйкой. Все, что отличало этот дом от прочих, было ее рук делом. Недаром несколько комнат удивляли случайных гостей своим восточным колоритом, а другие приятно будоражили воображение стилем времен начала освоения Америки. Живопись на стенах была очень тонко подобрана к стилю самих комнат.