Эсли Харрисон - В садах Шалимара

Разговор продолжался то с одного, то с другого конца стола, причем иногда употреблялись слова на урду, арабском, персидском языках. Поскольку говорили очень быстро, то Лорин эта речь была непонятна.

Урду наряду с бенгальским был одним из местных языков, на котором Менсур говорил при ней только в исключительных случаях, но, услышав, как на протяжении нескольких дней на нем так бегло говорили, она сказала себе, что выучить его было бы в ее интересах, если она не хочет оставаться в стороне.

Это впечатление еще более усилилось во время обеда, который проходил дома в обществе Салимы.

Они вернулись к двум часам. Жара была настолько сильной, что, казалось, она исходила от земли, окутывая все живое и неживое удушающей атмосферой, изредка смягчаемой восхитительными ароматами свежей мяты.

Когда они приехали. Салима ожидала в столовой. Расположенная недалеко от их апартаментов, эта комната выходила на веранду, оборудованную под зимний сад. Кактусы делили здесь пространство с олеандром, а все вместе это образовывало одно из самых привлекательных нагромождений.

Лорин была в нерешительности, как ей себя держать, когда свекровь дала ей знак занять место напротив себя.

Одетая в светло-голубое сари, она носила очень красивое украшение, обвивающее шею.

- Салям алейкум, - сказала она, складывая ладони.

Лорин обожала это приветствие, которое обозначало - здравствуйте. Немного смущенная приемом, она в свою очередь поприветствовала ее, не проронив ни слова.

Почти сразу же Салима обратилась к своему сыну на урду. В рамках установленных традиций и обстоятельств эта пожилая женщина была наделена некоторой загадочностью. В чертах ее лица отражалась сильная воля. Что скрывалось за этой бесстрастной маской?

Находясь в несколько подавленном состоянии, Лорин позволила себе посмотреть в сторону Менсура в тот момент, когда Селим принес первые блюда.

Прельщенная супом с кориандром и рубленым мясом, сдобренным перцем, она принялась есть, рассеянно прислушиваясь к замечаниям, которыми обменивались между собой мать и сын. К концу трапезы Салима обратилась к Лорин:

- Вы довольны своими комнатами? - спросила она.

После столь краткого и обыкновенного обмена любезностями Салима удалилась. На пороге комнаты она обернулась, чтобы предупредить Менсура о том, что из близких на ужине, наверное, будет Фуад. Затем она вышла с весьма достойным видом.

Буквально в ту же секунду Лорин взорвалась:

- Ну, решительно, покорность просто обязательна для окружения твоей матери!

Немного смущенный, Менсур попытался объяснить:

- Салима в возрасте. А дом всегда был ее вотчиной.

- Кто этот Фуад?

- Фуад Улема-шах? Я полагал, что ты его знаешь.

- Он не оставил во мне неизгладимого впечатления. В этой связи не думаешь ли ты, - продолжила она раздраженным голосом, - что можно обойтись без моего присутствия сегодня вечером?

- Сегодня вечером? А что? Ты хочешь куда-то пойти?

- Никуда. Но мне хотелось бы самой решать, чем заниматься. С тех пор, как я здесь, если не ты распоряжаешься в своем птичнике, то твоя мать устанавливает законы.

- Лорин, прошу тебя. Давай не будем начинать все сначала. Фуад давно привык приходить, когда хочет, и...

Она прервала его в бешенстве:

- А если у меня нет желания принимать его... В конце концов это твоя мать его пригласила, так пусть она и оказывает почести.

- Но ты его не знаешь. Подожди, по крайней мере, пока не увидишь его. Она нервно прохаживалась по комнате.

- Ты и вправду можешь вывести из себя. Я еще раз говорю, что дело не в том. Мне хотелось бы иметь возможность выбирать друзей, видеть кого хочу, а не жить под диктовку.

- Конечно, я понимаю, но мне трудно отказать Фуаду... И еще: он конечно же будет не один.

- О! Еще пуще!.. Ты рассчитываешь каждый вечер ждать кого-нибудь к ужину?

- Здесь это принято.

Вне себя Лорин подошла к оранжерее и услышала чей-то крикливый голос: "Салям алейкум!"

Она попятилась и обернулась, подумав, что вернулась свекровь. Удивившись, что никого не было видно, она в недоумении посмотрела на Менсура. А тот умирал от смеха, указывая рукой на одно из деревьев.

Только тогда Лорин заметила великолепного попугая, который обосновался в гуще листвы.

"Салям алейкум", - повторила птица пронзительным тоном.

Сбитая с толку, Лорин опять взглянула на Менсура.

- Это Яков! Он всегда находится в обществе матери, которой очень хорошо подражает.

- Действительно, я это заметила. - Теперь и на нее нашел приступ безудержного хохота. - Попугай! - повторила она. - Попугай, по имени Яков!