Рэй Харрисон - Причащение кровью

Вместе со мной вышагивает чудовище, и оно состоит из зубов.

Я стою лицом к лицу с врагом в сердце собора и чувствую, как на меня давит "жажда". Чудовище. Моё чудовище. Оно — часть меня, оно — это я. Оно жаждет крови предателей и сегодня оно насытиться.

Я буду причащен кровью.

Предатель облачен в увешанную снятой кожей светящуюся пурпурную броню, из которой торчат загнутые рога. Он улыбается.

— Ищешь славы, не так ли, маленький ангел?

Мой ответ — звук меча, вынимаемого из ножен.

Предатель смеется. Его голос подобен скрежету ногтей по камню. «Жажда» толкает меня вперед, и я бегу. Я действую быстро, но он быстрее. Он останавливает мой первый удар с расслабленной легкостью. Я чувствую запах крови, бегущей под его порченой кожей. Я неотступен, предателю приходится отходить по мраморному полу. Я получаю удар за ударом, но боль — ничто, по сравнению с нуждой победить его. Уничтожить его. Я пробиваю его защиту, сломав руку. Он больше не улыбается. Я бью в грудь предателя мечом, затем достаю его. Моё тело окропляет кровавый дождь, коронуя меня принцем смерти.

Я чувствую кровь на вкус и становлюсь слепым, глухим и немым.

Я становлюсь чудовищем.

Победи жажду, и она не сможет победить тебя.

Это слова Афаила.

Я вспоминаю имя и вижу его перед собой. Я больше не в церкви, под взглядами сотни сброшенных святых. Я на Ваале. Во все стороны тянутся ржаво-красные дюны, а воздух обжигает мои легкие. Передо мной стоит капитан второй роты, окруженный таким ореолом света, что я с трудом могу смотреть на него.

Чудовище заберет тебя, если ты позволишь ему.

Под моими ногами двигается песок, и я начинаю тонуть. Пучина тянет меня за ноги, затаскивая вниз.

— Брат! — Я протягиваю руку Афаилу, песок дошел уже до моей груди.

Если оно заберет тебя, то ты потерян. Нет пути назад.

Афаил наклоняется и поднимает пригоршню песка. Он бросает его мне на голову, как первую горсть земли в свежую могилу.

— Афаил! — На этот раз я кричу, но песок заполняет мой рот и забивается мне в глотку, поглощая и хороня меня, становясь мной.

Когда я прихожу в себя, вокруг нет песка, только огонь. Я в горящем городе. Раненые люди бегут со слезами на глазах. За ними охотятся согбенные скачущие силуэты.

Чудовища.

Чудовища, состоящие из зубов.

Я бросаюсь на ближайшее существо, останавливаю его нападение. Оно сражается как загнанный зверь, рыча и крича. В неестественной тьме проблескивает броня и клятвенные печати. Я достаю меч и вонзаю его в грудь чудовища. Его дергающиеся конечности перестают двигаться. За моей спиной расцветает взрыв, и кричат люди. На мгновение существо передо мной освещается пламенем.

У него моё лицо.

Я отшатываюсь назад, на дорогу. На меня нападают новые чудовища, они кусают и царапают меня, и кричат. Я сражаюсь, пока они убивают меня. Зрение отказывает мне, и я падаю.

Я открываю глаза в крепости-монастыре. Это самое близкое к дому место, которое у меня было, но я не узнаю его в нынешнем состоянии.

Огромный холл в сердце монастыря открыт для стихий, а стены почернели от огня. Я иду между разрушенными каменными монолитами. Кое-где всё еще висят истерзанные штандарты, развевающиеся на недобром ваальском ветру. Под моими ногами по полу шелестят клятвенные свитки и бумаги с молитвами.

Я не могу даже пролить слезу, слишком многое разрушено.

Кто-то двигается впереди. Силуэт, облаченный в побитую багровую броню, стоит в начале холла. Он поворачивается ко мне. На его доспех нанесены обозначения второй роты, но я не знаю его. Я останавливаюсь, опасаясь чужака, носящего цвета моих братьев.

— Я думал, что я — последний, — скрежещущим голосом произносит он.

Я останавливаюсь, как вкопанный, впитывая смысл сказанного.

— Кто это сделал?? — кричу я, и слова эхом отдаются в гробнице, которая когда-то была моим домом, — где мои братья?

Чужак смотрит вверх, на сгущающиеся облака. Они дрожат и кипят, будто сейчас начнется очередная бомбардировка.

— Мы сами сделали это, — говорит он, — у нас не было выбора.

Когда на землю обрушивается огненный шторм, я, наконец, нахожу в себе силы, чтобы лить слезы.

Я вновь открываю глаза, на этот раз в чистом белом помещении. Передо мной стоит стол, на нем кубок. Он сделан из золота и инкрустирован драгоценными камнями. Он прекрасен.

— Всё всегда сводится к крови, Хелиас.

Боковым зрением я вижу силуэт, который уходит, когда я пытаюсь повернуться к нему. Я не могу его увидеть, но никогда не слышал такого прекрасного голоса.