Надя обняла дочь.
- Послушай, Элли. Ты ни в чем не виновата. Обещай мне, что ты не будешь винить себя ни в чем, договорились?
- Твоя мать права, Эльвира, - вставила Кристина. - Если кто и виноват, так это отпрыск миссис Кар.
Стикс кивнул:
- Хорошо, что Ален не знает этого, - пробормотал он. - Если он узнает, то просто убьет Адриана.
- Мамочка, мы уже можем вернуться домой? Надя было согласилась, потом взглянула вопросительно на Кристину и прошептала:
- Мне думается, я должна побыть с Аденом некоторое время.
Кристина кивнула.
- Я отвезу Элли домой. Мы с ней погрызем попкорн и поиграем в карты. Согласна, девочка?
- Я поеду, мамочка?
- Да, дорогуша. - Надя поцеловала дочку в нос. - Слушайся Кристину, а я приеду, как только смогу.
- Ты поговоришь с Аденом? - беспокойно спросила Элли.
- Да, а что?
У Элли задрожали губы.
- Спроси у него, когда он придет к нам.
..."Бронко" Алена стоял на обычном месте. Надя оставила свою машину рядом и стала подниматься к дому, но, посмотрев на него, тут же остановилась в ужасе. Все окна на передней стене хижины были разбиты, стекла блестели на крыльце и на снегу. Дверь была сорвана с петель и валялась тут же. Изнутри доносились звон стекла и треск расщепляемого дерева.
Надя побежала на звук. Ален стоял в дальнем конце комнаты, и вид его был страшен. Волосы в щепках и осколках стекла, а в руках он держал топор. Глаза доктора расширились, а лицо было в крови от множества мелких порезов. Он еще раз взмахнул топором, и очередное окно вылетело наружу. Под ногами заскрипело битое стекло.
Острые осколки усыпали пол и вонзились в его обнаженные руки. Кровь стекала на кисти и испачкала рукоятку топора, но Ален не обращал на это внимания. Страдание раздирало его, как дикий зверь.
Увидев ее, он оскалился. Его рубашка тоже была забрызгана кровью.
- Здесь для тебя небезопасно, - свирепо проворчал он.
- Я не уйду. - Надя сделала шаг вперед, потом остановилась, увидев, что он окаменел. - До тех пор, пока ты не перестанешь сходить с ума и мы не поговорим.
- Слова - твой бизнес, не мой. Я лечу больных, помнишь? Пациентов, которые верят мне, как верила Эдда. Она сейчас в морге из-за меня. - Его лицо исказила гримаса.
- Ален, послушай меня...
- Нет, это ты послушай. Убирайся к черту из моего дома!
И он снова замахал топором, только щепки полетели вокруг.
Надя с ужасом наблюдала, как он крушит мебель. Вскоре нетронутыми остались лишь камин и винтовая лестница.
И тогда топор выпал из окровавленных рук. Тяжело дыша, Ален повернулся к ней.
- Вы удовлетворены, миссис Адам? Я бросил топор.
- Не удовлетворена и не уйду отсюда, пока не добьюсь своего.
Ален прищурился и пожал плечами.
- Как вам будет угодно.
Надя схватила его за руку, не давая отвернуться.
- Я не уйду, пока ты не перестанешь винить себя в смерти Эдды.
- Не обманывайся, я не из тех, кто винит себя в чем-либо.
- Не будь смешным, Ален. Все знают, Эдда была больна, и ты прилагал бездну усилий, чтобы сохранить ей жизнь.
- Да, прилагал. - Он усмехнулся. - Даже пытался уговорить ее проконсультироваться с моим отцом. - Ален фыркнул. - Мой отец - потрясающий хирург. - Ален махнул рукой, не давая ей возможности возразить. - Я мог бы даже связаться с ним по телефону, чтобы проконсультироваться насчет пациентки, и он бы узнал меня по голосу. Ты правильно заметила, что я так и не избавился от растягивания гласных, как это делают янки. Уж он отличил бы мой говор от гнусавого выговора настоящего Алена.
Он уставился в пол, вспоминая вытянутое худое лицо с веснушками и наивными голубыми глазами.
- Мой друг был хорошим доктором и хорошим человеком, - продолжил Ален низким голосом. - Лучше, чем я когда-нибудь смогу стать.
Надя боялась вдохнуть, пошевелиться.
- Так что случилось на самом деле? - тихо спросила она.
- Приблизительно то, что я тебе рассказал, но с другими лицами. Я действительно остался в мотеле, а он поехал выпить пива. С собой у него был мой бумажник, потому что поездку оплачивал я. Мы были с ним примерно одного роста и телосложения, с волосами и глазами того же цвета.
Были и отличия. Ален занимался бегом, и у него были длинные мускулы на ногах, а я - греблей и носил рубашки на два размера больше. Но эти отличия не имели значения для следователя, изучавшего то, что от Алена осталось.
Ошибка в опознании практически была неизбежной. Когда шериф известил меня о катастрофе, я не стал поправлять его. Вероятно, сначала был слишком ошеломлен. Потом я покинул мотель, сел на первый же попавшийся автобус, нашел свое убежище и надрался. Пил два дня. Когда протрезвел, моего отца уже известили, а газеты напечатали мой некролог.
Читать дальше