Виктория Холт - Изменница

- Да, меня удивило то, что, став хозяйкой дома, она ни разу не пригласила гостей, - сказала Изабелла.

- Кажется, я должна воспользоваться этой привилегией, - ответила я. Почему бы не вспомнить старое доброе время?

- О! Я уверена, что все будут этому рады.

- Ты должна помочь мне составить список приглашенных.

- Ну конечно.

Мы приятно провели целый час, занимаясь составлением списка.

- Ты не забыла про моего шурина? - спросила Изабелла.

- Про доктора? Нет, конечно, нет. Но придет ли он? Уж очень он занят. Ты пригласишь его?

- Непременно. А как насчет людей из города - адвокатов, например?

- Ах да, мистер Розен. То есть оба Розена - старший и младший.

- Вот видишь, - сказала Изабелла, - какой большой список. Ты знаешь, кажется, у меня отпала необходимость звать к тебе в гости моего шурина. Я слышу у входа его голос. Да, это он. Ты можешь пригласить его сама.

И вот я снова встретилась с Чарльзом Форстером. Я забыла, какого он роста, но помнила его меланхолический вид. Не в моей привычке считать грустных людей интересными. Меня всегда привлекали живые характеры - такие, как Жерар и моя крошка Лотти. Но Чарльз Форстер заинтересовал меня сразу, как только я увидела его. Мне захотелось узнать, почему от этого человека веет чуть ли не отчаянием. У него было худое лицо с высокими скулами и глубоко посаженными глазами. На нем был седой парик, завязанный в пучок черной лентой на затылке. Его синий сюртук был слишком просторным и настолько длинным, что почти полностью закрывал его бриджи. Бежевые чулки обтягивали длинные мускулистые ноги. Перед тем как войти, он снял шляпу-треуголку и теперь держал ее в руке.

- Чарльз! - воскликнула Изабелла, и ее лицо просияло. - Приятно тебя видеть. Госпожа Сепфора Рэнсом. Вы, вероятно, уже встречались.

Он взял мою руку, и мы пристально посмотрели Друг на друга.

- Вы меня забыли, - сказала я.

- Отнюдь. Вы гостили в Эверсли.

- Да, верно... А теперь я там живу.

- Ваши неприятности уладились, я надеюсь.

- О да, можно так считать.

Изабелла уже налила ему вина в бокал.

- Чарльз, - сказала она, - тебе надо подкрепиться. - Она повернулась ко мне:

- Он совсем не следит за собой.

- Изабелла опекает меня, как курица опекает самого слабого из своих цыплят, - сказал он.

- Никогда бы не подумала сравнить тебя с цыпленком, - парировала Изабелла. - Ну, какие новости?

Он меланхолически улыбнулся, взглянув на меня.

- Мои новости всегда одни и те же и потому не заслуживают названия новостей. Возился с больными. Прибавилось пациентов.

- Я слышала о вашей больнице, - сказала я. - Вы, наверное, испытываете огромное удовлетворение от работы?

Чарльз слегка нахмурился:

- Не всегда. Бывают трудные моменты... Но ведь из этого и складывается жизнь, не так ли?

- Согласна с вами. Она не может быть все время светлой. Нам остается только радоваться, когда все хорошо, и надеяться на лучшее, когда бывает плохо.

- Вы очень правильно сказали.

- У тебя, наверное, не хватает времени на пациентов, - вмешалась Изабелла. - Я слышала, что сейчас много людей болеет.

- Не больше, чем обычно. Я только что был в Грассленде. Поскольку это рядом, то решил заглянуть к тебе.

- Я бы ужасно обиделась, если бы узнала, что ты шел мимо и не заглянул. Тебя позвали к Эндрю Мэйферу?

- Да, ослабло у него здоровье. Сердце может отказать в любой момент. Но у него большая жажда жизни. Наверное, молодая жена и ребенок придают ему сил. Он счастливый человек, не из тех, кто быстро сдается. Он будет цепляться за жизнь до конца своих дней.

- Это и вправду помогает? - спросила я.

- Безусловно. Многие люди умирают только потому, что им недостает воли к жизни. У Эндрю Мэйфера ее достаточно.

- Просто удивительно, - сказала Изабелла. - Неужели эта девушка так живительно действует на него?

- Да, - задумчиво сказал доктор. - Я помню его до того, как он женился. Он был готов тогда смириться с тем, что он - инвалид. И вдруг на горизонте появляется эта девушка и обвораживает его. Мотивы ее поведения вряд ли можно считать альтруистическими, но она вдохнула в него жизнь.

- Это напоминает мне о старой пословице, которая звучит примерно так: "В самом худшем из нас живет добро, а в самом лучшем из нас существует зло, которое и толкает нас на то, чтобы судить других".

- Абсолютно верно, - согласился доктор. - Во всяком случае, мне нравится, как держится Эндрю Мэйфер после того, как женился. А теперь, когда у него появился сын, он взбодрился еще больше. Кто знает, он может дотянуть до ста лет.