- Но у тебя все шло хорошо, Хани. В конце концов, ты вышла замуж за богатого человека, который страстно любил тебя. Ты была счастлива.
- Я всегда была по-своему счастлива. Но счастье переменчиво. Я была приемная дочь, не принятая хозяином дома.
- Но твоя красота делала тебя выше всего этого. Эдуард Эннис, лорд Калпертон, - и благодаря ему ты вошла в высший свет.
- Я согласилась на брак с Эдуардом потому, что он был хорошей парой.
- Это так и было. Мама была рада.
- Все в доме были рады. Сирота выбралась из нищеты, она сделала хорошую партию, у нее был добрейший и терпеливейший муж. Это и есть счастье, Кэтрин?
- Если ты его любила...
- Я полюбила его. Он был таким добрым и хорошим мужем. Я привязалась к нему. Он был лучше, чем я думала.
- О чем ты говоришь, Хани?
- Что я любила.., так же, как и ты, но он был не для меня. Я строила свои планы, но он не любил меня, он любил другую. Это было еще задолго до того, как он или она поняли это. Я знала это и ненавидела тебя, Кэтрин, ревнуя по-детски.
- Ты ненавидела меня?
- Да. Мама любила тебя так, как никогда не любила меня. Ты была ее родной дочерью. И Кэри любил тебя, он был задирой, и вы часто дрались.., но он всегда смотрел на тебя, он был весел и счастлив только тогда, когда видел тебя. Я знаю. Я часто плакала по ночам.
- Ты любила Кэри?
- Конечно, я любила его. Кто же мог не любить его?
- О, Хани, - сказала я, - и ты... Мы замолчали, думая о нем, - Кэри, мой любимый Кэри. Но я потеряла его. И Хани потеряла его.
- Наша любовь была обречена, - сказала я. - Но у тебя же не было таких причин. Она засмеялась:
- Из-за того, что любовь одной отвергнута, вовсе не значит, что повезет другой.
- Но он любил тебя.
- Как сестру... Я знала, что любит-то он тебя, и приняла предложение Эдуарда. Только после свадьбы я узнала правду.
Я отвернулась. Посмотрев на ослепительное небо, на пальмы на горизонте, я подумала о трагических поворотах нашей жизни, которые привели нас сюда. Благодаря этой исповеди мы стали ближе, ведь мы обе любили и потеряли Кэри.
***
Ребенок Дженнет, как и ребенок Хани, был крещен по католическому ритуалу. Хани была католичкой еще до того, как покинула Англию, а Дженнет была готова принять любую веру. Альфонсо наставил ее на путь истинный, а Джон Грегори повел по этому пути. Я думала о том, что скажет Джейк Пенлайон, когда узнает, что его сын, хотя и незаконнорожденный, был крещен как католик, и эта мысль доставила мне удовольствие.
Дженнет назвала сына в честь его отца Джейком, и скоро его стали называть Жако.
Наши жизни заполнились заботой о двух детях. Но вскоре в нее вошел и третий ребенок.
Это был найденный мной Карлос, бедный маленький Карлос. Он мог тронуть сердце любой женщины, главным образом потому, что в нем было что-то живое, веселое и шаловливое.
Я думала о доне Фелипе больше, чем могла допустить. Он часто отсутствовал, даже если приезжал в Лагуну. Когда он был дома, я прилагала все усилия, чтобы не встречаться с ним, но любила тайно следить за ним. Иногда мне удавалось, оставаясь в тени, увидеть его из окна глядящим наверх так, будто он знал, что я наблюдаю за ним.
Меня очень интересовало его отношение к Изабелле. Часто ли он навещал ее? О чем они говорили? Знала ли она о моем присутствии на гасиенде? А если знала, то что она об этом думала? Знала ли она о том, что я беременна?
Я часто прогуливалась мимо Голубого дома и заглядывала через железную решетку во внутренний дворик, где олеандры отбрасывали тень на булыжники.
Этот дом стал моим наваждением. Ноги несли меня туда всегда, когда я оставалась одна.
Однажды ворота оставили открытыми, и я вошла вовнутрь. Было время полуденной сиесты. Дом выглядел спящим вместе со своими обитателями. Мне нравилось гулять в это тихое, спокойное время, и, несмотря на жару, я возвращалась всегда отдохнувшей. Во время моих одиноких прогулок я могла думать о доме, о матери и надеяться, что она не очень скорбит обо мне. Я чувствовала, что старая жизнь кончилась и я должна начать здесь новую, поскольку сомневалась, что дон Фелипе когда-нибудь отпустит нас.
Тишина во дворе захватила меня. Я смотрела на балкон, на котором в первый раз увидела Изабеллу, но двери были закрыты. Я тихо прошла в увитую зеленью беседку и остановилась, увидев небольшое пространство и маленькое, похожее на хижину, жилище.
Пока я стояла, глядя через ворота, из дома вышел ребенок. Я решила, что ему около двух лет, он был грязным и босым, в лохмотьях, доходивших ему до колен. Мальчик тер кулаком глаз и очевидно был чем-то расстроен, так как его тело сотрясалось от рыданий.
Читать дальше