Барбара Картленд - Звезды в волосах

Гизела, однако, настолько привыкла к своему дому, что не находила ничего особенно плохого в его внешнем виде. Утренний дождь дочиста вымыл ступени при входе, так что они даже лучше смотрелись, чем обычно; правда, на скобах для чистки сапог осталась засохшая грязь, и несколько собак уже успели наследить, пробежав по ступеням и натертому полу прихожей.

Прихожая была большой и темной, ее обшитые дубом стены были увешаны портретами Мазгрейвов, живших еще при Карле II. В доме было очень холодно. Огонь не разожгли, хотя кто-то швырнул охапку дров в огромный открытый камин. Гизела вздохнула. Стоит ей уйти - всегда одно и то же. Джеймс ни на что не годен. Он почти что ненормальный, но где еще они могли бы найти такого дешевого лакея? Хилл, дворецкий, уже давно не работник. Ему вот-вот стукнет семьдесят пять. Он и так почти ничего не видит и не слышит. Единственное, на что он способен - принести бутылку вина, которую требовал отец, стоило ему появиться в доме. Гизела подозревала, что прежде чем перелить вино в графин, старик прикладывался к бутылке, а потом утром допивал остатки.

Девушка сняла накидку, бросила ее на стул и присела перед камином, чтобы разжечь огонь. Тут же с лестницы донесся голос:

- Это ты, Гизела?

Гизела не знала, что делать. Так почти инстинктивно засомневался бы любой человек, который не хочет отвечать и надеется, вопреки всему, что, может быть, его не заметят.

- Гизела!

Голос был резким и очень пронзительным.

- Да.

- Я так и думала, что не ошиблась, услышав шаги.

Почему ты сразу не ответила? Где ты была?

- В Таусестере. Вы знаете, у меня было поручение.

- Ну так что? Почему ты задержалась? Сейчас же ступай наверх. Ты мне нужна.

- Я только хотела разжечь огонь.

- Оставь это. Поднимись ко мне.

Гизела поднялась с колен, отряхнула пыль с юбки, и в ту же секунду перед ее глазами неожиданно промелькнула картина: незнакомец в лавке шорника с королевским достоинством и гордостью медленно ступает по деревянному полу.

"Как бы он поступил на моем месте?" - подумала она и сразу поняла, что никогда, ни при каких обстоятельствах он не оказался бы в таком положении, во всяком случае, не потерпел бы его. Он бы нашел выход, противостоял бы своим недругам благодаря силе воли и характеру.

- Гизела! - прозвучало более настойчиво.

- Иду, - отозвалась девушка. - Иду.

Она поднялась по лестнице почти бегом, ее охватил тот глупый детский страх, который всегда вызывала в ней мачеха. Это началось, когда Харриет впервые появилась в доме, и за все последующие годы чувство страха и беспомощности не смогли рассеяться.

Леди Харриет стояла в дверях большой спальни, выходившей на лестничную площадку. В комнате находилась огромная кровать с пологом, на которой спали леди Харриет и сквайр, когда он был не настолько пьян, что ему приходилось проводить ночь в своем кресле в курительной. Обстановка комнаты удивительно не соответствовала облику Харриет; все здесь говорило о легкомыслии и женственности - розовые атласные занавески, кисейные оборочки на туалетном столике, купидоны, летящие по расписанному потолку, и крошечные стулья на тонких золоченых ножках, перенесенные сюда из какой-то комнаты внизу.

Посреди комнаты стояла Харриет - высокая, угловатая, с темными волосами, рассыпавшимися кольцами по широким скулам. Она казалась незваным гостем в собственной комнате, хотя не оставалось ни малейшего сомнения, кто хозяин и в этой комнате, и во всем доме.

- Где ты копалась, несносная девчонка? - набросилась она на Гизелу, как только та вошла в комнату. - Тебе прекрасно известно, что я собиралась сегодня обедать в замке в этом лиловом платье. Кружево внизу оторвано. Еще на прошлой неделе я велела тебе пришить его.

- Мне кажется, вы ошибаетесь, - робко возразила Гизела. - Я не помню, чтобы вы упоминали об этом.

Вместо ответа леди Харриет метнулась к Гизеле, схватила ее за плечо, сильно впившись пальцами, и поволокла к кровати, где было разложено платье, о котором шла речь.

- Раз так, смотри сама, - сказала она, отвешивая падчерице увесистый подзатыльник. - Смотри хорошенько. Ведь ты убирала платье. Разве я не говорила тебе тысячу раз - прежде чем вешать платье в шкаф, посмотри, не нужно ли где-нибудь заштопать или починить?

Она принялась грубо трясти Гизелу, все глубже впиваясь ногтями в руку девушки, так что та даже вскрикнула от боли.

- О, прошу вас! Мне больно.

- И будет еще больнее, если ты сию же секунду не займешься платьем, ответила леди Харриет. - Ты маленькая ленивая тупица. Ничего не можешь сделать, о чем тебя просят. Ну какой от тебя толк, хотела бы я знать? Берись за иголку с ниткой и не смей выходить из комнаты, пока не закончишь работу.