Барбара Картленд - Звезды в волосах

Гизела подняла брови.

- А они исчезли?

- Без следа, - ответил он. - Наверное, уже одно то, что я высказался, помогло избавиться от них. Нет, это не так! Произошло совсем другое! Сказать вам правду?

- Ну, конечно, - попросила Гизела.

Она ответила словно под гипнозом, зачарованная его низким, глубоким голосом и необычными высказываниями.

- Тогда знайте, - продолжил он. - Когда я говорил с вами таким непозволительным образом, я вдруг понял, что все то, в чем я вас обвинял, не могло быть правдой. Нельзя выглядеть таким неиспорченным, нетронутым, невинным созданием и не обладать при этом внутренней чистотой.

Гизела попыталась стряхнуть с себя наваждение.

- Мне кажется.., лучше.., если мы не будем говорить.., об этом, запинаясь, проговорила она.

- Вы просили правды, - неумолимо продолжал он. - Теперь я должен сказать, что верю вам. Имре был моим другом. Я любил его. Но сейчас я уверен, что вы никоим образом не виноваты в том, что с ним произошло. Он любил вас - в этом нет ничего удивительного, - но отныне я никогда не попрошу у вас объяснений того, что было в прошлом, что лучше всего забыть.

Я знаю одно: если и было совершено преступление, то вы в нем не замешаны. Я всегда льстил себя надеждой, что умею разбираться в людях, будь то мужчина или женщина, и могу ценить их по справедливости. И я уверен - вы невиновны во всем том, в чем вас обвиняют.

- Благодарю, - сказала Гизела.

- Я опять допустил дерзость, - сказал лорд Куэнби.

Он неожиданно наклонился и взял руку Гизелы в свою. - Сегодня утром я просил у вас прощения, мадам. Сейчас я прошу его снова. Есть ли в вашем сердце место для прощения - полного, безоговорочного?

Когда он взял ее руку, Гизела почувствовала, что дрожит. Она хотела отнять ее, но почему-то не смогла. Он крепко сжал ее пальцы, а потом, когда она так и не произнесла ни слова, очень медленно поднял ее руку и мягко коснулся губами.

- Я прощен! - тихо пробормотал он. - Я вижу это по вашему лицу, по выражению глаз. Люди часто говорят, что глаза - зеркало души. Что касается вас - это действительно так. Я вижу, что у вас на душе, мадам, и мне стыдно за себя.

Гизела попыталась высвободить руку.

- Прошу вас, - сказала она. - Я думаю, вам не следует так говорить со мной.

- Но почему? - спросил он. - Вы прекрасно знаете, какое впечатление ваша красота производит на мужчин.

Почему я должен вести себя иначе?

Гизела отвернулась от него. Интересно, а как бы поступила на ее месте сама императрица?

- Вчера вечером, когда вы вошли в эту комнату, - продолжал лорд Куэнби, я ненавидел вас со всей злобой и бешенством, на которые только способен человек. Эти чувства жили во мне так долго, что отравили все мое существование. Но когда вы появились в дверях, вся в белом, мне на секунду показалось, будто я сошел с ума. Ко мне приближался сам ангел; столь юное существо, чистое и незапятнанное, что мне стало смешно, как я мог даже на минуту поддаться тем чувствам, которые так долго теплились и зрели в моей душе. Я сказал себе: все это одна только видимость, фасад, за которым прячется женщина, чтобы мир не узнал, какая она на самом деле. Но когда вы ушли к себе, передо мной открылась истина: вы такая, какой кажетесь. И поэтому простите меня.

Он еще раз поднес ее руку к губам и почти с неохотой отпустил. Гизела поднялась и, обойдя столик, встала у камина. Лорд Куэнби на секунду замешкался и, вместо того чтобы встать из-за стола, смотрел на нее не отрываясь.

- В чем ваш секрет? - наконец спросил он. - Сегодня утром я наблюдал за вами, когда вы осматривали лошадей. Кажется, даже они поняли, происходит что-то необычное, когда вы дотрагивались до них. А может, вы ангел, способный заворожить и людей, и животных?

Гизела смотрела на огонь.

- Я уже заметила вам, милорд, что, мне кажется, вы не должны говорить такие вещи.

- Но если это выше моих сил? - воскликнул он. - Вчера я не мог не высказать всего, что так долго терзало меня. Сегодня, когда весь яд выплеснулся, ко мне пришло какое-то новое чувство.

- Вы все равно не должны так говорить, - повторила Гизела.

- Но почему? - спросил он. - Другие мужчины открывали вам свои чувства. Или вы хотите отказать мне в этой милости, которую даровали другим?

- Откуда вам это известно?

- Вся Европа следит за самой красивой императрицей и обсуждает ее, усмехнулся лорд Куэнби. - И хотя я верю в вашу чистоту, я не могу поверить, что ваша красота не служила причиной того, что вы много раз выслушивали гораздо более страстные речи, нежели услышали сегодня от меня.